Наши за границей
Шрифт:
— Готель перваго ранга… Въ лучшей части города. Цны дешевыя… Завтраки, обды и ужины по умреннымъ цнамъ… Съ извозчикомъ можете не торговаться… Багажъ со станціи получимъ въ дв минуты.
Говорилъ онъ безъ умолку, вертлся и то и дло приподнималъ шляпу.
— Глаша! Что онъ бормочетъ? — спросилъ жену Николай Ивановичъ.
— Да это-жъ его разберетъ, — отвчала та. — Кажется, гостинницу предлагаетъ.
Еврейчикъ, заслыша русскую рчь и видя, что его не понимаютъ, заговорилъ на ломаномъ французскомъ язык.
— Прочти хоть что на карточк-то стоитъ. Можетъ быть, адресъ и понадобится, — продолжалъ Николай Ивановичъ, принимая
— Ну, его… Не желаю я съ жидами возиться.
Еврейчикъ, видя, что и французская его рчь остается безъ отвта, заговорилъ по-польски.
— Да мы русскіе, русскіе. — отвчала наконецъ Глафира Семеновна, улыбаясь. — Руссенъ виръ и ничего намъ не надо.
— Ach hochachtungswolle, Madame! — вздохнулъ еврейчикъ. — Какъ жалко, что я не говорю по-русски! Я говорю по-нмецки, по-французски, по-польски, по-венгерски, по-чешски, по-хорватски, по-сербски, но русскаго языка я, въ несчастію, не знаю. Доставьте случай услужить вамъ гостинницей и я представлю вамъ поляка, говорящаго по-русски, — бормоталъ онъ по-нмецки.
— Нихтъ, нихтъ… Ничего намъ не требуется, — отмахнулся отъ него Николай Ивановичъ.
Поздъ остановился, появился носильщикъ въ срой куртк, которому супруги поручили свои подушки и саквояжи, и съ нимъ вмст вышли изъ вагона, но еврейчикъ не отставалъ. Онъ уже прыгалъ около носильщика и бормоталъ что-то ему.
— Экипажъ прикажете? — спросилъ супруговъ носильщикъ.
— Я, я, экипажъ, — отвчала Глафира Семеновна. — Виръ имъ готель.
У подъзда вокзала носильщикъ поманилъ извозчика. Еврейчикъ продолжалъ тереться и около извозчика, даже подсаживалъ супруговъ въ экипажъ.
— Да не надо намъ, ничего не надо, — отпихнулъ его Николай Ивановичъ.
За толчекъ еврейчикъ низко поклонился и заговорилъ что-то извозчику по-нмецки.
— Имъ готель, гутъ готель, — сказала Глафира Семеновна извозчику, и тотъ погналъ лошадь, — пробормотавъ что-то по-нмецки.
— Въ какую-же гостинницу мы демъ? — задалъ жен вопросъ Николай Ивановичъ.
— Да въ какую извозчикъ привезетъ. Вдь намъ все равно. Только-бъ не въ жидовскую.
Сначала хали по плохо освщеннымъ улицамъ, но наконецъ въхали въ улицы, залитыя газомъ. Извозчикъ сдлалъ нсколько поворотовъ и остановился передъ подъздомъ гостинницы, освщенной двумя электрическими фонарями. Изъ подъзда выскочили швейцаръ въ шапк съ позументомъ, мальчишка въ красной кэпи и срой куртк и принялись высаживать супруговъ изъ экипажа.
— Циммеръ… Циммеръ фюръ цвей… Съ цвей кровати, — сказалъ Николай Ивановичъ.
— Прошу, панъ. Дрей гульденъ… — отвчалъ швейцаръ.
Николай Ивановичъ ползъ въ карманъ и хотлъ разсчитываться съ извозчикомъ, но передъ нимъ какъ изъ земли выросъ тотъ самый еврейчикъ, который къ нимъ приставалъ въ вагон и на станціи, и съ учтивымъ поклономъ отстранилъ его руку.
— Ist nicht nothig zu zahlen… Ist schon bezahlt… Nach her werden Sie zahlen. Il ne faut pas payer… C'est paye d'ej`a,- затрещалъ онъ… — затрещалъ онъ.
— Ужъ сюда посплъ! — воскликнулъ Николай Ивановичъ при вид еврейива. — Вамъ чего? — крикнулъ онъ на него. — Глаша! чего онъ хочетъ?
— Говоритъ, что не надо платить извозчику. Должно быть, ужъ здсь обычай такой.
Еврейчикъ, между тмъ, махнулъ извозчику, и тотъ отъхалъ отъ подъзда. Николай Ивановичъ недоумвалъ.
— Да при чемъ-же тутъ еврюга-то этотъ? Ежели этотъ еврюга здшній, то я не желаю останавливаться
— Да ужъ или, или въ подъздъ-то. Гд-же теперь другую гостинницу искать.
— Опуталъ-таки еврюга, опуталъ! Привезъ куда хотлъ, — хлопнулъ себя по бедрамъ Николай Ивановичъ и пошелъ въ подъздъ.
Гостинница была роскошная, съ великолпной лстницей. Супруговъ встртилъ на лстниц цлый сонмъ прислуги: тутъ были и кельнеры во фракахъ и блыхъ галстукахъ, и горничныя двушки въ форменныхъ коричневыхъ платьяхъ и блыхъ чепцахъ и передникахъ, мальчики въ срыхъ курткахъ съ зеленой оторочкой. Все это кланялось и повело супруговъ въ корридоръ показывать комнаты. Супруги выбрали большую комнату въ четыре гульдена и остались въ ней. Дв горничныя бросились снимать съ Глафиры Семеновны ватерпруфъ, два кельнера стаскивали съ Николая Ивановича пальто… Третій кельнеръ стоялъ въ почтительной поз и ждалъ приказанія.
— Я думаю, Глаша, прежде всего чайку и закусить, — началъ Николай Ивановичъ, обращаясь къ жен, и, получивъ утвердительный отвтъ, хотлъ отдать приказъ кельнеру, но тотъ уже, почтительно поклонившись, пятился къ двери и бормоталъ:
— Ich verstehe, mein Herr… Gleich werden Sie kriegen…
— Понимаютъ по-русски-то, но только не говорятъ, — замтила Глафира Семеновна, когда кельнеръ исчезъ за дверью.
LXXXVII
Такъ какъ супруги положили остаться въ Вн всего одн сутки, то умывшись, напившись чаю и закусивъ, они тотчасъ-же отправились осматривать городъ. На этотъ разъ они уже были осторожны, и дабы не разыскивать свою гостинницу на обратномъ пути, какъ они разыскивали въ Париж, запаслись адресомъ гостинницы у швейцара. Когда они брали карточку и адресъ у швейцара, вдругъ передъ ними завертлся знакомый уже имъ тоненькій еврейчикъ. Снимая шляпу и раскланиваясь, онъ спрашивалъ, не нуженъ-ли супругамъ экипажъ. Дабы супруги могли его понять, онъ одну и ту-же фразу произносилъ по-французски, по-нмецки и по-польски.
— Вотъ навязывается-то! — сказала Глафира Семеновна. — Не надо. Ничего не надо! Нихтсъ Геензи прочь. Мы идемъ гуляхъ, шпациренъ.
И супруги отправились пшкомъ. Вскор они вышли на большую улицу, блистательно освщенную газомъ. Направо и налво сплошь были магазины съ великолпными выставками товаровъ и съ обозначеніемъ цнъ. Такого сильнаго движенія въ экипажахъ, какъ въ Париж и Берлин, на улиц не было, но за то на тротуарахъ была толпа отъ пшеходовъ и эта толпа изобиловала евреями всхъ мастей и степеней полировки. Прежде всего, что поразило супруговъ, это масса накрашенныхъ женщинъ извстнаго сорта, пестро расфранченныхъ, въ высокихъ шляпахъ съ широкими полями, ухорски надтыхъ на бокъ и непремнно съ громаднымъ блымъ страусовымъ перомъ, разввающимся на этихъ шляпкахъ. Женщины дымили папиросками и бросали вызывающіе взгляды на мужчинъ.
— Въ Париж и Берлин такихъ бабьихъ стадъ на улицахъ вдь мы не видли, — замтилъ жен Николай Ивановичъ. — Это ужасъ сколько ихъ! И вс съ блыми перьями. Форма здсь такая, что-ли?
— A ты считай, считай сколько. Для женатаго человка это занятіе будетъ самое подходящее, — раздраженно отвчала Глафира Семеновна. — Тьфу, противныя! — плюнула она и вдругъ замтила еврейчика изъ гостинницы: онъ то забгалъ впередъ супруговъ, то равнялся съ ними и шелъ рядомъ. — Смотри, смотри, жидъ опять ужъ около насъ. Вотъ неотвязчивый-то! — указала она мужу.