Наследие из сейфа № 666
Шрифт:
Прекрасная Птица-дева ввела Сириуса в эстетический ступор. Прямо замер, сраженный наповал её странной красотой. Гамаюн спокойно посмотрела на него, тщательно начесала волосы на грудь и вопросительно взглянула на Гарри. Мальчик принялся объяснять:
— Это Сириус, мой крестный, он будет помогать мне собирать в Книгу недостающих Зверей, и я хочу спросить — а как это делать, что нужно для того, чтобы новый Зверь вошел в Книгу?
— Для этого нужно открыть Книгу на странице с недостающим Зверем, показать новенькому, где он будет жить, и позвать туда. Если он согласится, Книгу нужно поставить на пол или на землю, и тогда она откроется аркой Перехода. Изнутри же мы тоже в арку выходим, видимую для нас, Книга так устроена,
Гамаюн замолчала, а Сириус поинтересовался:
— А что там будет с оборотнем? Как он там будет жить?
— Понимаю ваше опасение, мистер Блэк, — чуточку скорбно произнесла Дева-Птица. — Вашего друга-оборотня там ожидает привольная свободная жизнь. Времени там нет, а значит, не будет и перепадов настроения от обращений. И более того, Книга допустит в себя только его звериную ипостась, с человечьей ему придется распрощаться, на страничке написано «Волк-Оборотень», так что не обессудьте.
— Э-э-э… не понял! — припешил Сириус. — Волк уйдет в книгу, а сам Ремус куда денется?
— Человеком он сможет выходить, — как нечто самое очевидное пояснила прекрасная Гамаюн. — На время его внешних визитов Волк останется в Книге. Но если вы хотите, то можете выпустить и Волка, и тогда, сожалею, вам придется солоно, ведь оборотней выпускают для того, чтобы они убивали. Именно это и произошло с тем Оборотнем, который когда-то очень давно жил в Книге Зверей. По сути, это был капкан, в который загнали Зверя-убийцу, обезвредив его таким образом, до тех пор, пока кто-то другой снова не выпустил в мир Волка-Оборотня. Поймите, не все Звери в Книге безвредны, особенно если она попадает в нехорошие руки, в руки человека с дурными помыслами и наклонностями. В руках же хорошего хозяина все Твари могут принести пользу, даже самые опасные, вроде Кокатриса, Василиска или боевой Мантикоры. Даже я сама, попав в руки диктатора, стану вредить миру, начну предсказывать всё самое плохое… Теперь вы сами видите, как нам повезло, что мы попали в добрые руки нашего дорогого маленького хозяина, — Гамаюн улыбнулась. — Наш хозяин не только обезвредил нас, но и Книгу к себе накрепко привязал, теперь мы навсегда привязаны к нему. На веки вечные. Мы всегда с ним, всегда и везде, и никакие силы нас теперь не разлучат.
— Ух ты, круто! — оценил Сириус. — А анимагу туда можно?
Гамаюн весело оглядела его и хмыкнула:
— Ну почему нет? Можно! Заходите в гости, господин Трамп. — И к Гарри: — Открой ему Врата на странице с Дарео.
Гарри так и сделал и с восторгом наблюдал за тем, как с радостным лаем в Книгу скакнул косматый черный Волкодав. Засмеявшись, он заскочил следом и провел очень долгий счастливый день в компании веселого пса. Над ними всё это время бесшумно парила Гамаюн. Потом, по просьбе Сириуса, она проводила их в Долину Оборотней, где их с Гарри окружила стая весьма дружелюбных Волков. Веселые и приветливые, они яснее ясного показали Сириусу, как именно будет жить в их стае Люпин, если тот согласится нанести им визит. Ведь в сиреневом небе не было Луны…
Прозрение Сириуса Блэка
Феникса Сириус, как и обещал, честно постарался достать. И раздобыл-таки! Как проникнуть в кабинет к Дамблдору, он придумал просто: пришел к нему на поклон, мол, так и так, я крестника хочу навестить, а адреса не знаю, поможите, а?
Дамблдор адрес Поттера давать наотрез отказался, дескать, рано мальчика пока ещё широкой публике представлять… Сиря отказ не пережил — за сердце схватился, начал ртом воздух хватать, виртуозно изображая карася на льду. Валокордина-нитроглицерина под рукой у старика не оказалось, равно как и медсестры, пришлось за ними бежать ножками, далеко и долго, ибо от неожиданности директор позабыл о Патронусах и портретах. Ну ещё бы, не каждый день у тебя в кабинете
Едва стихли за дверью шаги убежавшего за подмогой Дамблдора, Сириус, тряпочкой распластавшийся в кресле для посетителей, поднял голову и хищно, очень так хищнически посмотрел на феникса. Тот, с самого начала почуявший обман, насторожился ещё больше, встревоженно наблюдая за тем, как злодей, коварно улыбаясь, засунул руку за пазуху и ме-е-е-едленно потянул оттуда что-то очень длинное и сверкающее… М-мамочки… нож?
За те несколько секунд, что из-за пазухи доставался предмет, перед глазами Фоукса пролетела вся его долгая и несчастливая жизнь. А предмет… Сириус вытянул из-за пазухи длинное перо Жар-Птицы. Вынул и плавно взмахнул им. Прищурился и вкрадчиво шепнул:
— Хочешь?.. — и добавил обольстительных ноток. — Девочку?
Тут у Фоукса, тысячелетнего закостенелого холостяка, что называется, дыхание в зобу сперло: заквохтал сдавленно, глаза вытаращил, чуть не воспламенившись раньше времени, ибо фениксы в одном временном промежутке и в одной стране встречаются крайне редко. Отблески огня, заструившиеся от золотого пера, жарко заплясали по стенам и потолку, играя всеми струнами души истосковавшегося пернатого бобыля, заставляя сильнее забиться его верное сердце, не получившее никакого отклика от Дамблдора за полвека преданной службы. Скованные обетами крылья расправились, глаза, не мигая, следили за золотым пером сказочной птицы… Потому что как бы ты ни был бессмертен и ни обновляйся хоть каждые сто лет, природа и душа требуют полноценного размножения с настоящей самкой. К которой не отпускал феникса прижимистый старик, полагающий, что он может увлечься и улететь. И прощайте тогда целительные слезки и древоядерные перышки!
Сириус поднял руки с пером вверх и задал координаты спорхнувшему к нему фениксу. Едва сильные лапы соприкоснулись с кожей рук, вспыхнуло пламя перемещения — оба с негромким хлопком исчезли во вспышке золотого огня. Лишь портреты были свидетелями сего эпохального бегства — впервые на их памяти феникс телепортировал кого-то другого, окромя Дамблдора. Переглянувшись, они пожали плечами, после чего Диппет раздумчиво произнес:
— Говорил же я ему, что он слишком жадничает, — наставительно поднял палец. — Не больше одного пера от одного феникса. Так ему ж мало! Второе перо из той же задницы выдрал… Ну куда это годится?
— Так это же Дамблдор! — попенял ему другой портрет. — Ему не мало, ему жалко, если кто-то получит то же, что и у него есть, эдак всякая индивидуальность пропадет, вот и жмотничает, всё свое при себе держит и чтобы это только ему принадлежало. Ну, а как же, это ж верх оригинальности — две волшебные палочки-близнецы с пером от одного феникса, ни у кого такого больше нет, только он, он единственный смог додуматься до такой чудной вещи. С тех пор, как Николас всех переплюнул, став единственным в мире создателем философского камня, у Дамблдора не иначе, как бзик начался, захотел стать таким же значительным и неповторимым. Вот и изобретает теперь беспрецедентные случаи. Кто-то изобрел десять способов применения крови дракона? Он создаст ещё два! Одно перо из хвоста феникса? Пфе, старо, а два не хотите?! Вот и опять что-то третье ищет… говорит: как же так, два предмета есть, а третьего недостает? Всё-то ему мало.
— Как ты прав, Найджел, — одобрительно закивал третий портрет. — Рекорды, они такие, заразительные, как кто поставит какой, так сразу же находится завистник, желающий этот рекорд побить. Похоже, наш Дамблдор из этих.
Высказавшись, портреты замолчали, с интересом рассматривая опустевшую жердочку, на которой раньше восседал феникс, любимый и неповторимый питомец директора.
— Скорее, Поппи, скорее! — поторапливал Дамблдор медиведьму, несясь впереди неё на всех парусах. — Как же я упустил из виду, что Сириус только что освобожден из Азкабана с подорванным здоровьем!