Наследие из сейфа № 666
Шрифт:
Тут он, видимо, почувствовал что-то, потому что вдруг ахнул и резко остановился, да так, что разогнавшаяся Поппи на полном ходу врезалась ему в костлявую спину, едва не своротив профессора с ног. Схватилась за его мантию, чтобы не упасть, и вскрикнула:
— Что?!
— Нет! — в свою очередь тоненько вскрикнул Дамблдор. — Фоукс! Он только что покинул пределы Хогвартса! Скорее, Поппи!
И подхватив полы мантии, он понесся что было сил, насколько позволяла ему застарелая подагра. Причем так, что Поппи, будучи на полвека его моложе, еле поспевала за ним. Влетев в кабинет, Дамблдор испустил ещё один отчаянно-надсадный вопль, увидев опустевший насест.
— Нет!!! — крутанулся на месте и крикнул, обращаясь к портретам: —
— Так это Сириус был? — деланно удивился Найджел. Снял с рукава невидимую пушинку. — Ну… Блэки своего не упустят. Хотел бы я знать, для чего ему феникс… — туманно заключил он.
Ограбленный директор обессиленно опустился в кресло, оцепенело глядя в одну точку перед собой. Украли феникса. Самое драгоценное, самое дорогое его существо… Больше никогда Фоукс не станет снабжать его волшебными целительными слезами, больше он не сможет телепортироваться из Хогвартса так чудесно, как помогал ему Фоукс… Но как? Как это могло случиться? Ведь фениксы самые неподкупные, самые преданные создания на свете. Что ж ему такого пообещал Сириус Блэк, что Фоукс тут же улетел, продавшись вору с потрохами и предав Дамблдора?
— Кхм… — тихо кашлянула с полки Шляпа. — Дорогой мой, а ты по кому страдаешь, по Фоуксу или по его драгоценным частичкам-ингредиентам?
Дамблдор вздрогнул и посмотрел на волшебную Шляпу, осознал её вопрос и раздраженно ответил:
— Разумеется, по Фоуксу! Кто, кроме него, способен на перемещения из антитрансгрессионных мест и чудесные исцеления?
— Понятно, — глубокомысленно изрекла Шляпа, после чего намертво заткнулась.
Гарри вскинул голову, когда на берегу пруда со свистом и золотым всполохом из ниоткуда появились высокий худощавый мужчина с огненно-красной птицей на руке. Феникс походил сразу на павлина, скопу и гоацина, у него были черные глаза, клюв и лапы. Улыбнувшись, Гарри кинул взгляд на камень напротив, на нем сидела проводница в Книгу — Жар-Птица Калина. Не в смысле ягоды, а в смысле окалины: раскаленная, горячая… Встретив подопечного, Калина мелодично вскрикнула, расправила крылья и, слетев с камня, увлекла гостя за собой в Книгу, раскрытую на страничке «Феникс».
Фоукс покорно и трепетно молча проследовал за прекрасной проводницей. Влетев в страницу, он внезапно вылетел в бескрайный простор сиреневого неба дивного нового мира и тут же понял, что вернулся домой — навстречу ему летели фениксы. Множество фениксов, всех оттенков красного, винного, рубинового… И Фоукс, украденный когда-то очень давно каким-то жадным чародеем, вынужденный несколько раз в столетия обновляться посредством самосожжения, издал пронзительный крик, узнав своих родных сестер и братьев. А когда, рассыпая золотые искры, к нему спикировала мать, счастью Фоукса не было предела…
Гарри закрыл Книгу и благодарно взглянул на Сириуса.
— Спасибо тебе, крестный! Он теперь дома!.. Бестия очень рада его возвращению, оказывается, этот Феникс был утрачен именно отсюда.
— Я тоже очень рад! — с чувством сказал Сириус. — Про цербера я спрашивал у Хагрида, говорит, что через пару лет достанет щенка из Греции. Гарри, ты к тому времени пойдешь в школу и, наверное, сам сможешь договориться с Хагридом насчет цербера. Ты его, главное, не обижай, он парень-то простой, как шлепанец, наивный и добрый… Зверушек, опять же, любит, он с тобой подружится, Гарри, только покажи ему монстра пострашнее, и он весь твой, с потрохами.
— Что я слышу? — Гарри демонстративно почесал в ухе. — Ты предлагаешь мне подкупить Хагрида? Ну знаешь… Давай-ка я сам как-нибудь решу, как с ним подружиться. Дружбу вообще-то не покупают — её обычно обретают.
Подумав, Сириус вдруг вздохнул, подошел и сел рядом с Гарри на траву.
— А знаешь… ты прав. Уж я-то должен был понять это давно… Вот нас было четверо, четыре неразлучных друга: я, твой папа Джеймс Поттер и Ремус Люпин
Гарри напряженно слушал, по старой своей извечной привычке закусив губу: конечно, это Питер — настоящий предатель, это по его вине погибли его мама и папа. Тревожно смотрел в опечаленное лицо Сириуса, жестоко разочаровавшегося в друзьях, обманувшегося в самых лучших своих чувствах. И думал с облегчением, что не Северус был предателем и причиной смерти его родителей, а какой-то неизвестный, незнакомый ему Питер Петтигрю, про которого он только слышал, что того арестовали и держат под очень суровым надзором в Азкабане. Всё же Северуса он теперь немножко больше знал — лично видел его, пожимал ему руку при знакомстве, смотрел в его грустные глаза и слышал его ломкий надтреснутый голос. Голос и глаза Северуса до сих пор были с ним, голос и глаза страдающего человека. Старательно отодвинув мысли о Северусе на время подальше, Гарри спросил:
— А как вы познакомились и подружились?
— Ну… — размышляя об ответе, Сириус сорвал длинную травинку и сунул в рот. — Мы с Джеймсом родственники, его мать Юфимия Поттер в девичестве была Блэк, в поезде на пути в Хогвартс познакомились с Люпином, Снейпом и Эванс, причем нам Северус сразу не понравился, потому что с ним девочка ехала, высокомерная и сварливая, она поставила меня и Поттера на место, когда мы начали задирать оборванца Снейпа. Он, видишь ли, о Слизерине распевал, Джеймс услышал и сразу наехал, окатив доходягу презрением. «Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты?» — обратился он ко мне, а я ему сказал, что вся моя семья училась в Слизерине. Так он и на меня зафыркал. «Ну, елки-палки, — говорит, — а ты мне показался таким приличным человеком!» — Сириус грустно усмехнулся и посмотрел на Гарри. — Понимаешь?
Гарри нерешительно покивал. Сириус продолжил, задумчиво жуя стебелек.
— Мы с Джеймсом с младенчества были знакомы, на горшках рядышком сидели, можно сказать, но только в поезде на Хогвартс я рискнул сообщить ему, что вся моя семья — выходцы из Слизерина. Далее, должен признать, я уговорил Шляпу отправить меня на Гриффиндор только из-за боязни потерять дружбу с Джеймсом. Так-то я слизеринец, Шляпа хоть и отправила меня в Гриффиндор, но осталась при своем мнении, сказав мне вдогонку: «Ну, ступай ко львам, змей с собачьим сердцем». И она была права, Гарри, эта старая мудрая Шляпа. Более того, она увидела во мне зачатки и способности к анимагии. С Люпином и Петтигрю мы оказались в одной комнате, всего нас было пятеро, но Вижн Гринвуд как-то ухитрился не влиться в нашу компанию, был незаметным и очень тихим. Да я порой даже не помнил, как его зовут, и искренне удивлялся, натыкаясь на него во время подготовки ко сну… Сосед по спальне номер пять и всё.
Потом со временем мы прознали, что Люпин не просто наш однокурсник, а оборотень. Чему мы, как ни странно, дико обрадовались, да и учеба к тому времени наскучила, нам хотелось чего-то нового, необычного. А тут нате вам, однокашник-оборотень. Ну мы и набились ему в друзья, стали опекать его, сладко при этом обмирая в душе, что он раз в месяц становится смертельно опасным. Ради Люпина мы стали анимагами, и у нас появился ещё один секрет, один на четверых, зарегистрироваться нам как-то в голову не пришло, нам казалось, что это будет неправильно: если мы зарегистрируемся, то исчезнет важная составляющая тайны, наш секрет перестанет быть секретом. Болванами мы были, Гарри, и самым безголовым из них был я. Именно я был инициатором всех наших проделок…