Наследие последнего тамплиера. Кольцо

Молист Хорхе

ГЛАВА 54

Те восхитительные ночи мы провели в его комнате, исследуя сокровенные тайны тела и душевные свойства друг друга, поскольку тайны створок уже не были предлогом. В моей же комнате, в хаотичном состоянии, оставались чемоданы, которые следовало собрать… или разобрать.

И мы говорили о первом поцелуе, о море, о наших непрочитанных письмах… и о том, что произошло с нами в последние дни. Одалиска, отвергнутая Ориолем в ночь на Святого Иоанна, оказалась его студенткой, и он сказал мне, что, поскольку я была рядом с ним, ему показалось невежливым кувыркаться с ней в лесу. Сузи, трансвестит, после ухода из бара «Пастис», стал участником благотворительного фонда одной из групп социальной акции, к

которой принадлежит Ориоль. Группа размещается в одном из захваченных зданий в их районе. Он подыграл ему, когда тот предложил составить трио, потому что его забавляло выражение испуга на моем лице. Он заверил меня, посмеиваясь, что трансвеститы в сексуальном отношении не привлекают его. Потом Ориоль серьезно сказал, что даже если бы ему это нравилось, с Сузи он не пошел бы, поскольку у того СПИД, а цель благотворительного мероприятия его группы — помощь бедным людям, пораженным этим вирусом. Он делал это в память об отце. Я возмущенно спросила, как может заниматься проституцией больной человек, подвергая опасности других. Ориоль, пожав плечами, ответил, что, возможно, я права, но, несмотря на «это», Сузи остается личностью со всеми своими правами. Он свободен, страдает и нуждается в работе, чтобы жить и любить. Я согласилась, что все это правильно. Но Ориоль не убедил меня. Каждый из нас — раб своих страхов. Не удовлетворило меня и его объяснение по поводу шутки, и я, не стесняясь, заявила, что мне не нравится такой юмор.

Дни, отданные подготовке к нашим изысканиям в церкви, незабываемы. Мы наслаждались блистательной Барселоной, недавно наступившим летом и любовью. Именно любовь и делала все остальное таким чудесным. Я перестала пользоваться телефоном, полностью отключившись от Соединенных Штатов. Перед этим я еще раз позвонила, почти не надеясь на положительный ответ, и попросила оставить за мной на некоторое время место в адвокатской конторе. Вторым звонком я предупредила Майка о том, что наши отношения закончились и я возвращаю ему кольцо через службу посыльных. Это был долгий разговор, и Майк так и не признал своего поражения.

И наконец, я переговорила с Марией дель Map, удрученной и смирившейся с беспощадными поворотами судьбы, от которых простому смертному никуда не уйти, как бы он ни старался. Просила ее не беспокоиться, если я не буду звонить ей нескольких дней, сказала, что дела у нас с Ориолем идут превосходно. Со мной все будет хорошо. Очень хорошо.

Мы часто посещали церковь Святой Анны и изучили ее до самых мельчайших деталей.

— У церкви есть крипта, — сказал мне Ориоль однажды утром.

— Крипта? — переспросила я. — Подземная часовня?

— Да, уверен. Должна быть. Первая церковь Святой Анны, надо полагать, была построена в середине одиннадцатого века, через несколько лет после того, как Альмансор сровнял с землей Барселону, унес с собой все, что было ценного в городе, и увел тысячи рабов. Набеги мавров, нередкое в ту пору явление, вызывали страх перед повторениями разбойных нападений. Поэтому церковь, расположенная за пределами городской стены, должна была иметь для защиты не только собственные стены, но и тайник для предметов культа и ценностей на случай подобного нападения.

— Но ведь это всего-навсего предположение.

— Нет, не предположение. Я обнаружил очень древние документы, в которых упоминается о крипте Святого Иосифа.

— И где же она находится?

— Под капеллой Гроба Господня, — уверенно ответил он.

— Почему?

— Потому что эта часть — самая древняя и некогда наиболее почитаемая. В прошлом молельня Гроба Господня с внешней стороны имела несколько кабинок для пилигримов, высеченных в каменных стенах. В этой капелле отпускали грехи так же, как пилигримам в Иерусалиме. Представь себе, какое значение для монастыря имела подобная индульгенция в духовном и экономическом отношении. После пожара 1936 года, когда рухнул старый потолок, кабинки и прочие структурные части капеллы исчезли. Но вероятно,

то, что сохранилось под полом, осталось там до сих пор. Сегодня никто не знает ни о существовании крипты, ни о том, где она находилась. Ни пожар, ни обрушение потолка не могли причинить ей вреда. Худшее следствие пожара — завал входа. Уверен, где-то под этими каменными плитами скрывается тайная крипта, и готов биться об заклад, что она расположена точно под древней капеллой Dels perdons.

С помощью приходского священника, железных рычагов и небольшого подъемного устройства, из тех, что применяются при мелкомасштабных строительных работах, нам удалось сдвинуть с места надгробную плиту капеллы. Результат оказался плачевным. Кости. Блестящее теоретическое построение Ориоля рухнуло. Он хотел рыть землю, но священник не позволил ему. То, что братство новых тамплиеров Алисы составляло важнейший источник доходов церкви, решимости святому отцу не прибавляло. Несколько лет назад под полом центрального нефа установили систему отопления. При этом обнаружили множество останков людей. Это смутило прихожан. Нет, выемку грунта он не допустит.

— Если через эту капеллу и существовал вход, то его, видимо, замуровали, когда здесь проводили ремонтные работы, — сказал Ориоль.

Поэтому мы попытались сделать то же самое в клиросе.

Нам предстояло сдвинуть каменную облицовку абсиды. При этом мы обнаружили четыре плиты по разные стороны от главного алтаря с крестами о двух поперечинах с кардинальской символикой. Предполагалось, что это могила кардиналов, которые в свое время были приходскими священниками в этой церкви, однако после подъема первых двух плит, находившихся ближе всего к капелле Гроба Господня, мы обнаружили, что под ними ничего нет. Однако когда мы взялись за третью плиту, наши надежды возросли, ибо перед нами открылась узкая, уходившая в темноту лестница с высокими ступенями.

— Вход в крипту! — воскликнула я.

Ориоль зажег свечу и решил спуститься. Мне это показалось наивным архаизмом. Я заметила, что гораздо удобнее воспользоваться фонарями, приготовленными нами заранее.

— Это из-за кислорода, — пояснил он. — Многие погибли, спускаясь в колодцы или подземные помещения, потому что не приняли мер предосторожности. Углекислый газ или другие газы, которые тяжелее воздуха, обычно скапливаются в подземельях. Пламя свечи расположено на уровне пояса, и если свеча погаснет, значит, внизу дышать нечем и пора спасаться бегством.

Я была посрамлена и, решив, что мой возлюбленный человек сведущий, последовала за ним, прихватив фонарь. Ориоль спускался первым, опираясь о стены и хватаясь за потолок, но лестница была такой узкой и крутой, что мне пришлось держаться руками за ступеньки. Я не желала скатиться в эту зловещую темноту.

Это было закрытое помещение несколько меньших размеров, чем апсида, с округлым сводом, опиравшимся на низкие стены. Максимальная высота потолка достигла примерно двух с половиной метров. На полу стоял только один каменный алтарь, а дальше за ним на стене был нарисован красной краской патриарший крест. Тот, который использовали и тамплиеры, и рыцари Гроба Господня. Свеча Ориоля продолжала гореть, и он водрузил ее на алтарь, на котором стояло несколько шкатулок.

— Возможно, это мощи святой Анны, святой Филомены и lignum cruces [15] , хранившиеся в церкви до войны, — предположил мой друг. — Тогдашний приходский священник и несколько священнослужителей были убиты. Тайну они унесли с собой в могилу.

— Не похоже, чтобы здесь были сокровища, — сказала я.

Ориоль молча исследовал фонарем пол в поисках могильных плит. Время от времени он задерживался, словно разбираясь в каких-то непонятных мне знаках на камнях.

15

Части Животворящего Креста (лат.).