Наследие Силы 3. Буря
Шрифт:
– А. – Темные глаза Нашта скользнули с Леи на отражение Хана. – Очень умно.
Казалось Хан слегка ослабил ее контроль. – О, да. – Он отстегнул ремни и пошел вслед за Леей. – И рассчитывай на меня при готовке. Я голоден достаточно, чтобы съесть ранкора.
– Да, перекус не помешает. – Нашта спрятала свой вибронож и пошла следом, совершенно ясно для того, чтобы не дать Соло уйти от ее взора, особенно вместе. – Хорошая драка всегда разжигает мой аппетит.
Они прошли по входному коридору кокпита в главную каюту. Хан пошел к инженерной станции, чтобы просканировать сторонние сигналы, а Лея двинула в камбуз. Ногри оставались скрытыми из виду, хотя Лея могла чувствовать их вблизи, один прятался просто внутри переднего трюма, другой был в нескольких шагах дальше по главному коридору. К счастью С-3РО был в корме, надзирая рутинную проверку запасных систем поддержки жизнеспособности.
Вместо того, чтобы предложить свою помощь Хану или Лее, Нашта уселась на стол, где она была в отличной позиции, чтобы видеть их обоих. Никто их них двоих не отстегнул оружие с пояса.
Лея просмотрела список содержимого, затем повернула половину в сторону Нашта.
– Что предпочитаешь? У нас есть рагу из броги, плавленая горба…
– Есть нерфовые стейки? – Перебила Нашта.
– Конечно. – Сказала Лея. Стейки боли больше обедом, нежели ланчем, но кто знал, на какое расписание было у Нашта. – Как ты хотела бы, что бы я его приготовила?
– Их. – Поправила Нашта. – Мне нужно три. Просто размороженные подойдут.
– Три? – Ахнула Лея. Она не хотела нагрубить, но даже Саба имела бы проблемы с поеданием такого объема мяса, а Саба была барабелом. – Может ты привыкла к стейкам меньшего размера, чем мы храним. Каждый кусок весит с полкило.
Глаза Нашта блеснули так, словно ее оскорбили.
– Тогда давай четыре. – Приказала она. – Мой вид имеет… необычный метаболизм.
– Мне кажется, слово, которое ты ищешь – свирепый. – Сказала Лея.
Она ввела заказ в мультипроцессор камбуза, запросив две плавленых горбы для нее и Хана, и четыре стейка для Нашта. Затем она вернулась к столу и села напротив убийцы.
– Какого ты вида? – Спросила Лея, пытаясь звучать обыденно и вежливо. – У тебя очень молодой вид, но я чувствую, что ты уже прожила длинную и интересную жизнь.
– Ты чувствуешь? – Лицо Нашта оставалось свирепым и нечитаемым, как никогда, но Сила вокруг нее начала нагреваться от негодования. – Будь осторожна с тем, что чувствуешь, джедай. Темная сторона может быть обманчива.
Лея нахмурилась, внезапно чувствуя себя даже более осторожной и любопытной об убийце, нежели ранее.
– Ты имеешь ввиду, что была джедаем?
Нашта засмеялась – холодным, лишенным чувства юмора кваканьем, затем быстро сменила тему. – Почему вы с капитаном Соло не знаете, куда мы направляемся?
– Я скажу по этому поводу – без комментариев. – Сказала Лея, автоматически выигрывая немного времени. Резкая смена темы могла быть довольно эффективной как для получения честного ответа, так и для избегания оных, и даже без мурашек, бегущих по ее спине, Лея знала, что ее следующий ответ будет опасным. – Значит ли это, что ты не хочешь говорить о своем виде тоже?
– Моя мать была человеком. Мой отец был призраком в ночи, и я сомневаюсь, что даже моя мать знала, какого он был вида – но, очевидно, из долгожителей. – Нашта слегка оттянула губы в некоем подобии улыбки. – Если я когда-нибудь узнаю кто он, возможно я смогу выследить и убить его. – Ее рука переместилась к покачивающейся кобуре, которую она носила на бедре. – Так как вышло, что вы с капитаном Соло не знаете нашего нанимателя?
Чувство опасности Леи переросло в нехорошее предчувствие.
– Хан и я не работаем на твоего нанимателя – Она осторожно положила руку на рукоять светового меча на ее поясе. – Мы агенты кореллианского правительства.
– Именно. – Сказал Хан на другом конце каюты. Он завершил работу и смотрел на Нашта, его рука оперлась на рукоять его бластера.
– Премьер-министр Гейджен попросил нас пробраться в дворец и выманить Тенель Ка в общественное место. Это все, что мы знали о твоем плане.
– И вы согласились? – Спросила Нашта. Похоже ее не волновало, что, если начнется драка, она окажется между Ханом и Леей, а их ногри, которых, как была уверена Лея, убийца могла ощущать, будучи под наблюдением. – Мои источники говорят, что Тенель Ка – друг семьи Соло.
– Так и есть, но она по другую сторону в этой войне. – Лея добавила дюрастила в свой голос. – Я уже видела на своем веку, как выросла одна империя. Не хочу застать еще одну.
– Мы сделаем все, чтобы предотвратить это. – Сказал Хан. – Мой собственный сын пытает кореллианцев.
– Похоже, что он следует примеру своего дедушки, не правда ли? – Нашта держала глаза на Лее, и впервые ее улыбка казалась искренней. – Это, должно быть, делает вас очень… несчастливыми.
– Несчастливые – не то, как бы я выразилась. – Не смотря на очевидное удовольствие, которое Нашта получала от ее боли, Лея ответила честно; если и была надежда обмануть убийцу и выудить личность стоящего за переворотом, им необходимо было заслужить ее доверие. – Это ужасает меня.
Нашта облизала губы.
– Правда?
– Да. – Лея глубоко вдохнула, затем продолжила. – Когда Хан и я поженились, я не хотела детей, потому, что не хотела рисковать, что один из них может вырасти в еще одного Дарта Вейдера.
Хан нахмурился на другом конце каюты, смотря на Лею, определенно не испытывая удовольствия, что их семейные тайны раскрывались убийце.
– Потом случилось что-то, что изменило твое мнение. – Догадалась Нашта. – Ты, как по мне, не выглядишь небрежным типом.
– Не я. – Сказала Лея. – Мы были на миссии на Татуине. У меня начали появляться видения в Силе, затем кто-то дал мне вид-дневник моей бабушки. После этого я начала видеть моего отца через ее глаза…
Лея не закончила предложения, не в состоянии не удивиться, не интерпретировала ли она все те события неверно, может она должна была увидеть темное будущее Джейсена в горящих глазах видений, которые она пережила, может она должна была почуять угрозу в их безжалостном голосе: «Мой… Мой.» Она сделала вывод, что в то время Сила пыталась сказать ей, что она принадлежала ей, что ей необходимо было довериться будущему. Но сейчас… сейчас она не могла не думать, было ли видение чем-то темным, каким-то невидимым злом, претендующим на ее проблему.