Наследие звезд

Саймак Клиффорд Дональд

— Жуки, — сказала она. — Миллионы маленьких жуков. Копошатся. Жужжат. Как муравьи или как пауки, как мошки. Все время движутся. Приводят в замешательство.

Элин произнесла своим резким холодным голосом:

— Я могу помочь.

— Дорогая, держись подальше от этого, — заметила Мэг. — Мне хватает своих неприятностей.

Она снова встала на колени, приняв прежнюю позу.

— Последний раз, — сказала она. — Самый последний. Если не получится на этот раз, значит, конец.

На этот раз было легче. Не нужно было проходить сквозь камень и металл. Она немедленно оказалась среди пауков и мошек. На этот раз мошки образовывали символы, она их видела, но неясно и не понимая, хотя ей казалось, что понимание уже совсем рядом. Если бы только подойти ближе, если бы как-то замедлить

танец этих мошек, остановить спешку пауков, она смогла бы понять. В них должна быть цель и должна быть причина суеты. Должен быть смысл в том рисунке, что они плетут. Она постаралась приблизиться, и на мгновение безумный танец замедлился, и она ощутила счастье, такое глубокое и чистое, что оно было как физический шок. Сладость этого счастья поглотила ее. Но даже в этот момент она знала, что здесь что-то неладно, во всем этом есть что-то аморальное, незаконное — нельзя испытывать такое счастье. И в тот же момент она поняла, что неверно. Она инстинктивно поняла, что это искусственное счастье, синтетическое счастье; ее движущийся ощупью мозг уловил сложную систему символов, объясняющих это счастье. Все это промелькнуло в такое короткое время, что его невозможно было измерить; затем счастье исчезло, и хотя оно было синтетическим, все вокруг стало мрачным, холодным, пустым, хотя пространство по-прежнему было населено миллиардом миллиардов насекомых, которые не были настоящими насекомыми; просто ее человеческий мозг воспринимал их как насекомых. Со стоном она искала утраченное счастье, фальшивое, но необходимое. Но она ничего не могла найти в окружающей ее тусклости. С жалобным стоном она потянулась за счастьем, но оно ускользнуло.

Издалека, из другого мира послышался голос, который она когда-то знала, но теперь не могла узнать.

— Вот, Мэг, твой хрустальный шар.

Она ощутила жесткость и округлость шара в своих руках; слегка открыв глаза, она увидела его полированную яркость, отражающую лучи утреннего солнца.

Другой разум ворвался в ее мозг — холодный, резкий, острый, темный разум, кричащим в торжестве и ликовании, как будто произошло то, чего он давно ждал; в то же время разум этот как бы откатывался в ужасе от реальности, которую не знал в течение столетий, которую совсем забыл, утратил всякую надежду найти ее.

Этот неожиданный разум устремился к ее мозгу, отчаянно цеплялся за нее в поисках безопасности, боясь остаться в одиночестве, снова окунуться во тьму и холод. И, цепляясь за ее мозг, этот новый разум тоже устремился в рой сверкающих крыльев и волосатых лап, и тут же крылья и лапы исчезли, пауки и мошки исчезли, и из общей неуверенности и смятения возник порядок, который ошеломлял не менее, чем пауки и мошки. Порядок этот потрясал, потому что был недоступен пониманию.

Но вот значение его прояснилось, значение — догадка, значение — предположение, туманное и отрывочное, но прочное и реальное в этих отрывках и тумане. Мозг Мэг улавливал эти отрывки, как человек, слушающий разговор в столь быстром темпе, что воспринимает лишь одно слово из двадцати. Но за всеми этими отрывками она уловила общее — сумму знаний, которая охватывала всю вселенную, все вопросы, которые можно задать и на которые можно ответить.

Мозг ее отшатнулся от этой массы ответов, и она открыла глаза. Хрустальный шар выпал из ее рук, скатился по коленям и ударился о каменную мостовую. Она увидела что это не хрустальный шар, а кожух мозга робота, который Ролло носил в своей сумке. Она протянула руку коснулась кожуха, погладила его, ужасаясь тому, что сделала.

Разбудить его, дать понять, что он не один, пробудить надежду — какая жестокость! Разбудить на мгновение, потом снова погрузить во тьму и одиночество, коснуться на мгновение и затем уйти. Она подняла кожух и прижала к груди, как мать ребенка.

— Ты не один, — сказала она ему. — Я с тобой. — Она не знала, говорила ли она это вслух. И на мгновение снова ощутила мозг, больше не холодный и одинокий, почувствовала вспыхнувшую дружбу и благодарность.

Открылась большая металлическая дверь. В ней стоял робот, больше и массивнее Ролло, но похожий на него.

— Меня зовут Древний и Почтенный. Не хотите ли войти? Мне нужно поговорить

с вами.

23

Они сидели за столом в комнате, где Кашинг и Элин впервые встретили Д.и П., но в этот раз комната освещалась свечой, стоявшей на столе. Были и Дрожащие Змеи, но не так много, как в первый раз; они держались ближе к потолку.

Д.и П. громоздко сидел на стуле во главе стола, остальные вокруг стола. Мэг положила перед собой на стол кожух и держала его обеими руками. Снова и снова касалась она его своим мозгом, просто чтобы убедить, что она его не покинула. Энди стоял в двери, опустив голову. За ним в коридоре виднелись серые тени Попутчиков.

Д.и П. уселся поудобнее и долго смотрел на них, как бы оценивая, обсуждая про себя, не допустил ли он ошибку, пригласив их сюда.

Наконец он заговорил:

— Мне приятно приветствовать вас в Месте, откуда уходили к Звездам.

Кашинг хлопнул по столу ладонью.

— Кончай свои волшебные сказки! — воскликнул он. — Это не может быть Местом, откуда уходили к Звездам. Здесь нет посадочных площадок. В таком месте это невозможно.

— Мистер Кашинг, — вежливо сказал Д.и П. — Позвольте мне объяснить. Вы говорите, нет посадочных площадок. Конечно, нет. Вы когда-нибудь думали о полетах к Звездам? Как они далеки, какое время потребуется, чтобы достичь их?

— Я читал — ответил Кашинг. — Библиотека университета…

— Вы читали то, что было написано о полетах к Звездам за сотни лет до того, как эти полеты осуществились. Читали написанное тогда, когда человек добрался лишь до Луны и Марса.

— Верно, но…

— Вы читали о замораживании экипажа и о последующем оживлении его. Читали догадки о путешествии со скоростью быстрее скорости света. Читали о колониях людей на землеподобных планетах в других системах.

— Что-нибудь из этого должно было сбыться, — упрямо сказал Кашинг. — Человек со временем мог найти способ.

— Он нашел, — согласился Д.и П. — И люди отправились к ближайшим звездам. И нашли много интересного. Они привезли семена, из которых вырос пояс Деревьев. Привезли Попутчиков, живые камни и Дрожащих Змей. И все это вы видели. Но этот способ путешествия оказался непрактичным. Слишком дорого и требуют слишком много времени. Нелогична сама посылка людей к звездам. Меняются перспективы, и с ними меняются цели. Начиная полеты к звездам, мы спросили себя, чего мы хотим добиться, и пришли к заключению, что сама высадка на планетах в других солнечных системах не слишком ценна. Конечно, слава и удовлетворение, и мы узнаем кое-что интересное, но уж слишком много времени это занимает. Если бы могли послать тысячи кораблей к разным звездам, то получали бы постоянный поток результатов. Пришлось бы подождать несколько сотен лет, и корабли начали бы возвращаться. Но мы не могли послать тысячи кораблей. Экономика не выдержала бы такого напряжения. Нужно было бы постоянно строить и отправлять эти корабли. Мы знали, что для этого у нас нет ни достаточных ресурсов, ни времени, потому что социологи предупредили нас о Катастрофе. И мы спросили себя, чего мы в сущности ищем. И получили ответ — информацию.

Не живя в те годы, о которых я рассказываю, трудно представить себе, под каким давлением мы находились. Со временем вопрос о полете к звездам превратился в вопрос о сборе знаний, которые могли бы предотвратить Катастрофу, предсказанную нашими социологами. Население не знало об этих предсказаниях. Много лет его бомбардировали предупреждениями сотен разных экспертов, и большинство этих предупреждений оказались неверными. В результате люди перестали обращать внимание на любые предупреждения.

Но небольшая группа ученых и инженеров — их было несколько тысяч — ясно видела эту опасность. Существовало несколько возможностей предотвратить катастрофу, но наиболее многообещающей казалась возможность использовать знания, полученные у других цивилизаций.

Мы думали, что так можно отыскать ответ, простой ответ, на который человечество просто не обратило внимания.

Он остановился и осмотрел сидящих за столом.

— Вы следите за моим рассказом?

— Да, — сказал Эзра. — Ты говоришь о древних временах, которые нам неизвестны.