Наследие. Трилогия
Шрифт:
— Но все равно — они далеко от Дарра. К завтрашнему дню не успеют. А люди Симины уже выступили.
Релад кивнул, не отводя глаз от меня.
— Мои силы на достаточно близком расстоянии, чтобы атаковать столицу Менчей. Прямо сегодня ночью. А завтра они могут ворваться в Ток. Они хорошо отдохнули, у них полно вооружения и припасов. А планы боя разрабатывал не кто-нибудь, а сама Чжаккарн.
И он сложил руки на груди с несколько обиженным видом — мол, зря вы меня недооценили.
— Когда на Менчей нападут, половина наступающей армии развернется и не пойдет на Дарр. Так что в бой пойдут лишь заренне и мятежники из Атира. Конечно, на их стороне
А ведь он хорошо меня изучил — и все, что он сказал, было в точку. Прямо вот в точку. Он каким-то образом сумел понять, что меня пугает не сама война — я же воин, в конце-то концов. А вот безнадежную войну, в которую враги ввязываются не ради добычи, а чтобы растоптать мой народ… о нет, этого я бы вынести не смогла.
Два к одному — да, у нас есть шанс победить. Победа достанется нелегко, но она возможна.
Я посмотрела на Сиэя — тот кивнул. Релад говорил дело — это я чувствовала всеми фибрами души. Но Сиэй знал его лучше и предупредил бы, если бы что-то было не так. А вообще, мы оба изрядно удивились, что тюфяк-Релад оказался способен на такое предприятие.
— Тебе нужно чаще воздерживаться от употребления спиртных напитков, кузен, — тихо сказала я.
Релад улыбнулся очень невеселой улыбкой:
— Не то что бы я очень старался. Просто, видишь ли, кузина, когда смерть дышит в затылок, вино меняет вкус и горчит. Увы.
Я его очень хорошо понимала.
Настало неловкое молчание. Релад шагнул вперед и протянул мне руку. Я удивилась, но взяла ее. Ну что ж, мы пришли к соглашению.
*
А потом мы с Сиэем медленно шли ко мне. Он повел меня по новому маршруту — решил показать те части дворца, в которых я так и не удосужилась побывать за две недели. Среди прочих достопримечательностей выделялась узкая комнатка с высоким потолком — нет, не мертвое пространство, просто запертое и почему-то всеми позабытое помещение. Потолок выглядел странной ошибкой божественного архитектора. С него свисали сосульки из бледного перламутра, из которого изваян весь дворец, некоторые длинные, почти до пола, а некоторые едва намечались. Я не могла понять, кому и зачем понадобилась такая комната, — и тут Сиэй подвел меня к панели в стене.
Я дотронулась до нее, и в потолке открылась щель. В нее ворвался ледяной воздух, я поежилась, но сразу позабыла о холоде: сосульки и сталагмиты на потолке запели под ударами ветра. Странная, неведомая мне дотоле музыка исполнялась на этих длинных перламутровых пальцах — дрожащие, чуждые человеческому слуху звуки. Какофония, да — но слишком прекрасная для того, чтобы счесть ее просто лишенным гармонии шумом. Я не разрешала Сиэю закрыть панель, пока пальцы не онемели.
В последовавшем за этим молчании я сидела у стены и дышала на пальцы, пытаясь согреть их. Сиэй присел на корточки напротив и внимательно меня разглядывал. Сначала мне было холодно — и не до него, а потом он вдруг наклонился ко мне и поцеловал. Я вздрогнула и замерла, но оказалось, в этом нет ничего ужасного. Так целуются дети — от полноты души. Правда, Сиэй — не ребенок, и мне не следовало забывать об этом.
Он отстранился и горько вздохнул — увидел, каким у меня стало лицо.
— Извини, — пробормотал он и передвинулся поближе.
— Не нужно просить у меня прощения, — ответила я. — Просто скажи, зачем ты это сделал.
Я поняла, что невольно отдала ему приказ. И добавила:
— Я тебя прошу.
Он
— Йейнэ, ну что такое!
— Сиэй?..
Он вздохнул — теперь с показной сердитостью, а потом сел, скрестив ноги. Я даже решила — ну все, теперь так и будет сидеть букой и молчать. Но Сиэй заговорил:
— Просто… я думаю, что это несправедливо. Наха — он ведь с тобой попробовал, правда? А я — нет.
Вот это да… Ничего себе…
— Значит, так. Чтоб ты знал, даже в моей варварской, дикой стране женщины не спят с маленькими детьми!
Тут он разозлился окончательно:
— А я тебе уже говорил — мне не это надо! Я вот о чем!
И он встал на колени и наклонился ко мне. Я инстинктивно отшатнулась, и он замер в ожидании. И тут мне стало понятно — я ведь люблю его. И верю ему — как самой себе. Почему бы мне не довериться ему в поцелуе? И я сделала глубокий вдох и расслабилась. Сиэй терпеливо ждал. Я быстро кивнула — и помедлила. Немного. Так, для порядка. А потом он снова поцеловал меня.
В этот раз поцелуй получился совсем другим, потому что я почувствовала Сиэя на вкус — нет, не грязного, потного ребенка, нет. Сиэя, как он есть, настоящего Сиэя под маской человека. И это было… весьма сложно описать. Какой-то освежающий поток. Вкус дыни. И… водопад. Пожалуй, да, водопад. Поток, резвое, быстрое течение. Он ворвался, промчался сквозь меня — и вернулся обратно, причем так быстро, что я и дыхания не успела перевести. Соль на губах, смех. Как больно — я попыталась отстраниться, но сквозь пелену ощутила, как вцепился мне в предплечья Сиэй. Я бы заорала, но тут ударил порыв очень холодного ветра и унес все — и набухающие синяки на коже, и потрясение.
Сиэй отодвинулся. Я вытаращилась на него, но он так и сидел — с закрытыми глазами. А потом вздохнул — глубоко, довольно — и пересел поближе. Причем взял мою руку и по-хозяйски положил себе на плечи.
— Что… что это было? — спросила я, немного придя в себя.
— Я, — сообщил он.
Кто бы сомневался.
— Ну и какова я на вкус?
Сиэй вздохнул, уютно устроился у меня под бочком и обхватил руками за талию.
— Смутные, туманные дали, полные острых краев и скрытых цветов.
Ну вот еще! Я захихикала. Голова легонько кружилась — словно бы я выпила лишнего у Релада.
— Но это же не вкус!
— Конечно, это вкус. Ты ведь пробовала Наху? А у него вкус — словно на дно вселенной падаешь.
Я резко прекратила хихикать, потому что это была чистая правда. Мы еще немного посидели молча — и бездумно. По крайней мере, мне ни о чем думать не хотелось. Две недели я беспокоилась и пыталась что-то предпринять, а тут — полный покой. И полное блаженство. Возможно, поэтому, когда тишина в разуме завершилась приходом мыслей, я подумала о мире — правда, немного о другом.
— А что случится со мной? — спросила я. — Потом.
Умный мальчик сразу понял, о чем я.
— Ты некоторое время будешь парить в воздухе, — тихо проговорил он. — Обычно так поступают души, которые недавно потеряли тело. А потом их притягивают места, созвучные их природе. Места, предназначенные для бестелесных душ. Этот мир к ним не относится.
— Значит, души отлетают в рай или в ад?
Сиэй пожал плечами — но так легонько, что я едва почувствовала.
— Это вы, смертные, так их называете.