Наследница долины Рейн
Шрифт:
— То есть, ты считаешь, что удел женщины сидеть дома и заниматься детьми?! — наступала на Кипа Аманда, заставляя его невольно отступать.
— Я не так сказал! Я сказал, что глупо девушке бегать по подворотням!
— Так я ещё и глупая! — взвилась Аманда, резко обернувшись на моё покашливание.
— Хм… вы ведёте себя как рассорившаяся влюблённая парочка, — елейным голосом заметила, с трудом сдерживая улыбку, наблюдая за одновременно отпрянувшими друг от друга Амандой и Кипом, — Лудо, можно подавать.
— Терпеть не могу
— Мама, мадемуазель Аманда, — поприветствовал нас Дарен, зашедший в столовую в сопровождении Роско и Глена.
— Добрый день, мадемуазель, — поздоровался гувернёр, но тотчас быстро отвёл свой взор от девушки, заметив на лице Кипа что-то грозное.
— Прошу всех к столу, — пригасила, устав стоять, да и время поджимало, и первой устроилась во главе стола. Показав пример отчего-то засмущавшимся Дарену, Глену и Аманде, приступила к трапезе.
Обед на удивление прошёл спокойно. За чаем велась неспешная беседа, в которой больше участвовали Дарен, Аманда, Глен, и своё убедительное гав всегда оставлял за собой Роско. После небольшого отдыха сын, его учитель и лохматый друг ушли заниматься. Кип, сообщив, что ему необходимо отлучиться, покинул поместье. И оставшись вдвоём с Амандой, прихватив с собой по кружке с чаем, мы отправились в кабинет. До прибытия Паркера осталось всего два часа, и надо было заручиться поддержкой девушки перед тем, как начать предлагать будущему партнёру влезть в амбициозный проект.
Глава 27
Глава 27
— Что тебе сделал Кип? Ты слишком к нему сурова, — спросила, заходя в кабинет, бросив украдкой взгляд на тотчас нахмурившуюся девушку.
— Он из тех, кто считает, что женщины глупы и способны только рожать и готовить.
— Ты ошибаешься, Кип — мой секретарь, и он поддерживает все мои начинания и рисковые проекты. А я, как ты видишь, пироги не пеку.
— Секретарь? Он?! — с недоумением воскликнула Аманда, устраиваясь в кресле напротив моего, — ты видела, как на него смотрел Барни? Он же из тех, кто…
— Видела, но он отличный человек и знает, что такое честь, — не дала договорить девушке, догадавшись, к чему она ведёт.
— Хм… ты ещё страннее, чем я предполагала, — задумчиво протянула журналистка, и выдержав небольшую паузу, словно собираясь с духом, проговорила, — мы познакомились с Кипом почти два года назад в одном из трактиров, я только начала работу журналиста. Пару раз сходили с ним в парк, он казался мне отличным парнем. Как-то пригласил меня на свидание, ну и подарил букет цветов. Но потом я стала замечать его неуважительные высказывания в адрес женщин. А однажды он заявил, чтобы я не смела ходить в порт… в общем, я его послала, и мы больше с ним не виделись.
— А что было в том порту? — поинтересовалась, заметив неловкую паузу в разговоре.
— Там планировали ограбить корабль, и я собиралась провести расследование, — неохотно ответила девушка, но, тут же вздёрнув вверх подбородок, уверенно проговорила, — он потешался над моим желанием писать статьи. Я долго шла к тому, чтобы меня наконец стали воспринимать всерьёз и читать мои статьи. Мне даже пришлось убрать своё имя, иначе все мои слова высмеивали.
— Понимаю, в мире, где господствуют мужчины, женщинам трудно добиться высот. Но ты смогла, ты обвела их вокруг пальца и пишешь то, что считаешь правдой.
— Это и есть правда! Моя информация всегда проверенная, — рьяно принялась защищаться девушка, чуть подавшись ко мне.
— У каждого она своя, — не стала спорить с Амандой, переводя беседу в нужное мне направление, — что у тебя ко мне за дело?
— О тебе болтают в каждом закоулке города, кто-то с уважением, кто-то называет это бабской блажью, — заговорила Аманда, смущённо мне улыбнувшись, — в Ранье ещё ни одна женщина не подавала на развод, только ты решилась это сделать. Обычно это прерогатива мужчин. Узнав об этом, я хотела написать статью о твоей решимости и смелости, но, когда выяснила, с кем ты разводишься, передумала.
— Почему?
— Решила предложить сделку… я хочу уничтожить Сефтона Доумана, — гневно воскликнула Аманда, вскочив на ноги, и заметалась по кабинету, словно разъярённая львица в клетке, — из-за него много лет назад погиб мой отец! На заводе, принадлежавшем Сефтону, обрушилась стена, под её завалами нашли отца и ещё несколько человек! Мой папа был инженером, он предупреждал Доумана о стене, но тот не слушал… моя мать так и не оправилась. С трудом вырастив меня и моего старшего брата, она тихо ушла во сне. А Сефтон даже не удосужился помочь семьям погибших! Он должен ответить за всё!
— Хм… что ж, нам по пути, — успокаивающе улыбнулась девушке, показывая на кресло, — садись, продолжим.
— Ты поможешь? Если ты подала на развод, значит, у тебя к ним свои счёты.
— Верно, но пока не будем о них. Перейдём сразу к делу. То, что сегодня произошло на одном из заводов Доумана, только начало, завтра утром будет ещё один бунт на стекольной фабрике. Надо написать об этом… позже я предоставлю несколько интересных бумаг, их тоже надо обнародовать.
— Я пишу только правду.
— Ооо, поверь, документы будут неподдельными, сегодня к вечеру мне их доставят, — заверила девушку, — их забрали в кабинете Сефтона. Полагаю, мы найдём там что-нибудь интересное для нас.
— Как тебе удалось уговорить работников? Они боялись и рта раскрыть, молча ждали обещания выплаты вот уже на протяжении семи месяцев.
— Среди бунтовщиков нет ни одного работника, — ответила, лукаво подмигнув ошеломлённой девушке, — всё это приглашённые люди, которые дали представление, завтра выступят на ещё одном помосте, через три дня покажут трагическую сцену у дома Сефтона.