Наследница из Гайд-Парка
Шрифт:
Он обнял ее за плечи, не давая приблизиться больше, поскольку заметил нахмуренное лицо Романа.
– Я очень рад видеть тебя, Триста! Какой красивой женщиной ты стала!
Это было правдой. Триста и раньше выглядела привлекательной, еще в детстве, когда подростки часто довольно неуклюжи. Но теперь она прямо расцвела. Ее взволнованное лицо выражало целую гамму чувств, а глаза лучились, как всегда при общении с людьми, которые ей были близки и интересны.
– И ты – священник! – Она взяла его за воротник. – Как это могло произойти?
Джейсон
– Чему ты так удивляешься? Я же не был совсем уж испорченным, верно?
– Ты был просто ужасен. Я вспоминаю время, когда ты украл мою муфту, и пока я шла до церкви, у меня замерзли руки.
– А, я и забыл. Теперь мне надо в этом покаяться.
Триста бросила взгляд на Романа, и тот просветлел, взглянув на нее. Подобные обмены взглядами Джейсон часто замечал и раньше.
Не было ничего удивительного в том, что после замужества Романа Грейс почувствовала себя лишней и начала бороться с Тристой за внимание брата. Для этих двоих порой весь остальной мир, казалось, исчезал. Даже когда они отпускали друг другу колкости, демонстрируя свою сдержанность, всегда можно было ощутить их внутреннюю близость.
Весь остаток дня Джейсон, Триста и Роман провели вспоминая, смеясь и почти не притрагиваясь к еде, несмотря на то что ленч затянулся на добрые три часа.
Потом позвали за Эндрю. Джейсон не поверил своим глазам, увидев маленькое личико, повторяющее облик Романа в мельчайших деталях. Заметил Джейсон и стремление мальчика держаться ближе к матери, которая явно им гордилась. На Романа же Эндрю поглядывал с опаской. Джейсон тут же вспомнил слова Романа, что мальчик его чурается.
Джейсон почувствовал беспокойство. Он был пастором, он должен был безоговорочно верить в то, что Бог всегда прав, направляя жизни людей по их руслу. Но если это так, то почему эти двое – а теперь трое, с ребенком, – столь любящие друг друга, так разделены? Ну, Роман может страдать за то, что одержим грехом гордыни, но почему наказание распространяется на всех троих?
Когда Джейсон собрался уходить, то хлопнул своего друга по спине.
– Я буду за тебя молиться, – сказал он, поворачиваясь к Тристе.
Роман нахмурился и пробормотал про себя что-то вроде «спасибо».
Грейс появилась вместе с весенним штормом, который свирепо свистел над болотами. Она вошла в дом насквозь промокшей и в дурном расположении духа.
Когда встретившая ее у порога Триста стала причитать по поводу дождя, Грейс утомленно вздохнула.
– Не нужно об этом говорить, – сказала она Тристе, сдержанно принимая энергичные объятия. – Это только вода.
Однако как только навстречу ей бросился Эндрю с криком «Тетя Грейс!», его ждал намного более теплый прием. Она прижала его к себе, а затем отстранилась, чтобы разглядеть получше.
– Здравствуй, малыш, – нежно произнесла она.
Эндрю просиял:
– Здравствуй. Я рад, что ты приехала. Хочешь поглядеть мою комнату?
– Сначала я просохну и посмотрю, не найдется ли для меня чашечка чая. А потом
– Входи, – произнесла Триста, смущенная холодностью, с какой ее встретили. – Конечно, мы закажем чай.
Грейс проследовала в комнату, проигнорировав жест Тристы, приглашающий ее в гостиную.
– Джон, принесите чай для меня. Огонь уже зажжен? – Она взглянула через плечо на Тристу, которая шла следом: – Где мой брат?
– Он в конюшнях, показывает несколько новых лошадей, которые приобрел в Лондоне...
Триста замолчала, поскольку Грейс начала разговаривать с Эндрю.
– Нет, нет, – произнесла Грейс, – приходи посидеть с тетей Грейс и рассказать ей все о том, как тебе тут понравилось.
– Дом большой, – бодро ответил Эндрю.
Грейс опустилась на один из тяжелых, явно предназначенных для мужчин стульев и протянула руку, приглашая Эндрю тоже сесть, что он незамедлительно и сделал.
– Конечно, он большой. Здесь огромное имение, и ты теперь часть одного из самых красивых и самых значительных семейств во всей Англии. В будущем этот дом будет твоим, и когда ты вырастешь, ты узнаешь все его секреты – я тебе их расскажу. Я жила здесь маленькой девочкой, довольно одинокой, – она бросила быстрый взгляд на Тристу, – и я знаю все тайны этого дома, так что мне есть чему тебя научить.
Качнувшись на стуле, Эндрю хлопнул в ладоши:
– Научишь?
– Конечно, – сказала она, – ты можешь расспросить о своем отце. Когда он был мальчиком, он много странствовал по окрестностям. У него было секретное место, где он прятался, и он бродил...
– Эндрю не станет бродить по округе, – прервала ее Триста.
– Это очень интересное место. Эндрю должен обязательно на него посмотреть. Роман его очень любил.
– Надеюсь, у Эндрю не будет нужды бродяжничать по болотам и лесам, – сказала Триста.
Грейс подняла на нее высокомерный взгляд:
– Мальчики любят путешествовать. Это в их природе.
– Когда мой сын, – подчеркнула Триста, – привыкнет к жизни за городом, он не будет иметь обыкновения шляться по округе, словно цыган.
На лице Грейс проступила досада.
– Я думала, что его отец захочет показать ему свои любимые места. Я полагала, что они могут быть интересными для Эндрю, но если ты возражаешь...
Триста хотела возразить, но Эндрю вдруг взвыл, что он очень хочет посмотреть местные чудеса.
Чтобы снова взять инициативу разговора в свои руки, Триста заметила:
– Но Роман уже брал его на озеро. Эндрю трижды бросал камни.
– Четыре, – уточнил мальчик.
– Четыре.
Грейс в ответ только фыркнула.
– Эндрю должен знать об отце не только то, что он умеет бросать камни. – Не давая Тристе возможности ответить, она снова повернулась к Эндрю: – Там есть много тропинок, о которых знает только твой отец. У него здесь были удивительные приключения. Иногда он уходил на многие дни, а когда возвращался домой, то рассказывал о разных невероятных вещах, которые он делал.