Наследница моря и огня
Шрифт:
– Лира, Гистеслухлом… – Она не договорила, почувствовав, что ветер с моря, хлынув между ними, сделал расстояние невероятным. Догадываясь, что слушатели ждут продолжения, она закончила: – У тебя получается, будто Основатель превосходит могуществом Высшего, раз он вынудил арфиста что-то совершить против воли. А если я чему-то верю насчет Дета, так это тому, что никто, возможно даже Высший, не принудил бы его сделать что-либо вопреки его собственному выбору.
– Значит, ты его тоже осуждаешь, – бесстрастно изрекла
– Он сам себя осудил. Или ты думаешь, мне хочется этому верить? Он лгал всем и каждому, он предал Звездоносца, Моргол и Высшего. И он накрыл меня плащом, чтобы я не замерзла, пока я спала в ту ночь в дикой глуши. Вот и все, что я знаю. – Она растерянно встретила темный, полный мрачного раздумья взгляд Лиры. – Спроси его. Ведь ты как раз этого хочешь, верно? Разыщи его и спроси. Ты знаешь, где он – в дальней глуши, на пути к Лунголду. И ты знаешь, что именно туда наверняка отправилась Моргол.
Лира молчала. Она опустилась на край сходней около Тристан, уступив мучительной и болезненной неопределенности.
Миг спустя Гох бесхитростно заметила:
– У нас нет указаний Моргол оставаться в Херуне. Никому не следует отправляться на Задворки Мира в одиночестве.
– Хотелось бы знать, не заглянула ли она за пределы Херуна и не увидела ли его в одиночестве… – Лира непроизвольно втянула воздух, словно собираясь отдать приказ, и вдруг сомкнула губы.
Трика рассудительно произнесла:
– Лира, никто не знает, что делать; у нас нет приказов. Для всех нас было бы облегчением, если бы ты на время отложила отставку.
– Отлично. Седлайте коней и поехали в Город Короны. Не важно, что Моргол покинула страну втайне, даже она должна оставить хоть какой-нибудь след.
Стражи ушли. Рэдерле села рядом с Лирой. Они молчали. Между тем матрос протопал вниз по сходням, ведя Лириного коня и негромко насвистывая. Лира, держа копье на коленях наискось, внезапно обратилась к Рэдерле:
– Ты думаешь, я правильно делаю, что еду за ней?
Рэдерле кивнула. Она вспомнила осунувшееся лицо арфиста, такое резкое в свете костра, с такой непривычной насмешкой приближавшееся к кубку, вспомнила иронию, которая никогда прежде не звучала в его голосе. И прошептала:
– Да. Ты ей пригодишься.
– А ты что будешь делать? Ты с нами?
– Нет. Я поплыву в Кэйтнард с Бри. Если Моргон держит путь на юг, он мог направиться туда.
Лира искоса взглянула на нее:
– Он пойдет в Ан.
– Возможно.
– А оттуда он куда пойдет? В Лунголд?
– Не знаю. Полагаю, туда, где будет Дет.
С другой стороны от Лиры подняла голову Тристан.
– Ты не думаешь, – сказала она с неожиданной горечью, – что он до этого прибудет на Хед? Или он замыслил убить Дета, а затем вернуться домой и всем об этом рассказать?
Они посмотрели на Тристан. Ее глаза были полны непролитых слез, губы плотно сжаты. Миг
– Рано или поздно он вернется домой, – уверила ее Рэдерле. – Не могу поверить, будто он настолько изменился, что ему отныне нет дела до Хеда.
– Он изменился. Когда-то он был землеправителем Хеда и скорее убил бы себя, чем кого-то другого. А теперь…
– Тристан, он, вероятно, уязвлен куда глубже, чем любой из нас мог бы догадываться…
Она кивнула, чуть дернув головой:
– Я могу понять это рассудком. Люди убивали других людей на Хеде в гневе или ревности, но не… но не так. Не преследуя кого-то, словно охотник, не загоняя в какое-то определенное место, чтобы там убить. Это… так поступил бы кто-нибудь другой. Но не Моргон. И если… Если такое произойдет, а потом он вернется на Хед, как мы узнаем друг друга?
Они хранили молчание. Матрос, который нес на плечах бочонок вина, раскачал трап медленными, тяжелыми, упорными шагами. Сзади что-то прокричал Бри Корбетт, и его слова растаяли, словно крик чайки на ветру. Рэдерле шевельнулась, затем тихо проговорила:
– Он это поймет. В глубине души у него есть все оправдания, кроме одного. Единственный, кто может его за это осудить, – он сам. Возможно, тебе следовало бы ему немного доверять. Возвращайся домой, жди и доверяй ему.
Сзади послышались шаги. Бри Корбетт, глядя на них, сказал:
– Это самое разумное, что я услышал за все наше путешествие. Кто за возвращение домой?
– В Кэйтнард, – сказала Рэдерле, и он вздохнул.
– Что же, это достаточно близко от дома. Возможно, мне удастся подыскать там работу, если твой отец решит, что не желает больше видеть моего лица в Ане после всего случившегося. Но если даже я мог бы вернуть тебя и этот корабль в Ануйн, пусть бы он проклял каждый волос с моей головы, я бы все-таки был доволен.
Лира встала. И внезапно обняла Бри, сбив с него шапку наконечником копья.
– Спасибо. Скажи Мэтому, что это все из-за меня.
Он вернул шапку на место, его лицо вспыхнуло, губы улыбнулись.
– Сомневаюсь, что он этому поверит.
– Ты слышал о нем здесь какие-нибудь вести? – спросила Рэдерле. – Он уже дома?
– Похоже, никто не знает. Но… – Он умолк, нахмурив брови, и она кивнула.
– Прошло почти два месяца. Отец уже свободен от клятвы, поскольку Моргон жив, но отцу некуда будет возвращаться, если он не поторопится в Ан, пока Ан не поднялся.
Стражи выстроились по краям пристани двумя прямыми линиями. Киа, державшая на поводу коня Лиры, подвела его к ней. Рэдерле и Тристан встали, и Лира быстро, но крепко обняла их.