Наследница огня

Маас Сара Дж.

– Думаете, я этого хотел? Хотел, чтобы все так вышло? – в отчаянии всплеснул руками Шаол. – Если бы я мог, я бы действительно повернул время вспять. Я бы все вернул в прежнее состояние. Если бы я смог, она бы не стала королевой, а в вас не пробудились бы магические способности.

– Я так и думал. Ты до сих пор считаешь, что все дело в магии. Тебе очень хочется, чтобы Селена была кем угодно, но только не тем, кем она есть. Ведь ты боишься не самих явлений, не самой правды. Ты боишься того, что они знаменуют. Перемен. Но вот что я тебе скажу…

Дорин

вдохнул. Магическая сила отозвалась в нем вспышкой боли.

– Перемены уже наступили. И не в последнюю очередь из-за тебя. У меня есть магические способности. Я не могу ни запихнуть их поглубже, ни избавиться от них. Что же касается Селены…

Вынужденный подавлять пробудившуюся магическую силу, принц только сейчас по-настоящему понял, как тяжело это давалось Селене.

– Что же касается Селены, ты не вправе желать, чтобы она перестала быть той, кто она есть. У тебя остается лишь одно право – решать, друг ты ей или враг.

Дорин не знал всей ее истории, не знал, где там правда и где ложь. Он не знал, каково оказаться в Эндовьере, где полным-полно твоих соотечественников-рабов и где ты сама рабыня. Дорин не знал, каких сил ей стоило склоняться перед человеком, погубившим ее семью. Но как бы она ни именовалась, какое бы звание ни носила, – он видел проблески ее истинной сути.

В глубине души принц знал: Селену не испугала его магическая сила. Она поняла и тяжесть свалившейся на него ноши, и его страх. Она не отстранилась и не сказала, что хочет видеть его прежним. «Я вернусь ради вас».

Поэтому сейчас Дорин только и мог, что смотреть на Шаола, хотя у его друга внутри все бурлило, а привычный мир капитана распадался с пугающей быстротой.

– Сам я уже принял решение относительно Селены, – сказал Дорин. – Надеюсь, когда настанет время, ты тоже примешь, и оно совпадет с моим. А здесь ты будешь или в Аньеле, значения не имеет.

* * *

Эдион нехотя признавал (мысленно, конечно) потрясающее самообладание капитана. Они собрались в трущобном жилище Аэлины и ждали Муртага. Рену не сиделось на месте. Он то и дело вскакивал и начинал расхаживать по гостиной. Его рана еще не зажила окончательно, но и это не могло сдержать мятежника. Зато Шаол неподвижно сидел в кресле у камина. Говорил мало, однако слышал каждое слово и подмечал каждый жест собравшихся.

В капитане что-то изменилось. Эдиону показалось, что Шаол стал более настороженным, но и более собранным. За время их встреч генерал тщательно изучил все движения и жесты Шаола, вплоть до особенностей дыхания и моргания. Сегодня капитан вел себя по-иному. Может, что-то узнал? В таком случае его новости явно не из приятных и, скорее всего, связаны с еще более неприятными событиями.

Муртага не было в Рафтхоле несколько недель. Старик отправился в Бухту Черепов. Сегодня ожидалось его возвращение. Рен порывался составить деду компанию, но Муртаг отказался брать внука, резонно возражая, что тому надо окрепнуть и набраться сил. Одиночество скверно действовало на Ручейника-младшего. Он не мог и, скорее всего, не желал чем-либо себя занять. Постоянное беспокойство сопровождалось выплесками скопившейся злобы. Это было заметно даже сейчас, вопреки всей его маскировке.

Просто чудо, что Рен здесь ничего не разбил и не искромсал. Случись такое в военном лагере, Эдион отвел бы его на плац для учебных поединков и быстро выпустил бы пар. Или придумал бы ему занятие. Порою таких молодцов отлично приводила в норму обыкновенная колка дров. Помахал бы несколько часов топором и, глядишь, перестал бы злиться на весь мир.

– Чувствую, наше ожидание растянется на всю ночь, – буркнул Рен.

Он замер возле обеденного стола, глядя на Эдиона и Шаола.

Капитан лишь слегка кивнул. Эдион, по обыкновению, скрестил руки на груди и лениво улыбнулся.

– А ты можешь предложить что-то поинтереснее? Может, наведаемся в какой-нибудь притончик, где курят дурман?

Это был удар ниже пояса, но у Эдиона давно закрались подозрения насчет пагубных пристрастий Рена. Если они подтвердятся, генерал поклялся себе, что и на сотню миль не подпустит его к Аэлине.

Рен лишь покачал головой:

– Мы теперь только и делаем, что ждем, когда Аэлина даст о себе знать. Боюсь, напрасно. Могу побиться об заклад: дед тоже вернется ни с чем. Удивительно, что мы еще живы и люди в черных мундирах с вышитым драконом не выследили меня.

Рен вглядывался в пламя камина. Отсветы огня делали его шрам еще глубже.

– У меня есть люди… – Рен выразительно посмотрел на Шаола. – Они могут разузнать про короля больше.

– Я ни на грош не доверяю твоим людям, – заявил Шаол.

Одного из них схватили и пытали. Не выдержав пыток, тот выдал местонахождение Рена. И хотя эти сведения были в буквальном смысле вырваны клещами, Эдион тоже усомнился в надежности осведомителей Рена, о чем сказал вслух. Рен сжался и открыл рот, явно намереваясь глупо, по-мальчишески огрызнуться, но в это время послышался условный свист.

Капитан ответил другим свистом. Рен бросился к двери. На пороге стоял его дед. Даже со спины было заметно, какое облегчение испытал Ручейник-младший, увидев того живым и невредимым. Они обнялись. Недели напряженного ожидания тут же забылись. Муртаг откинул капюшон. Лицо у него было бледным и мрачным.

«Не о такой старости ты мечтал, Муртаг», – подумал Эдион.

– В буфете есть выпивка покрепче, – сказал Шаол. – Вам с дороги не помешает.

«А капитану в проницательности не откажешь, – усмехнулся про себя Эдион. – И в предусмотрительности тоже».

Старик пробормотал слова благодарности. Не снимая плаща, он налил себе целый бокал и залпом выпил.

– Дед, что ты узнал? – спросил нетерпеливый Рен.

Не отвечая внуку, Муртаг повернулся к Эдиону:

– Скажи мне, паренек, только честно: ты знаешь, кто такой генерал Наррок?

Эдион пружинисто встал. Рен шагнул к нему. Муртаг не двинулся с места. Эдион прошел к буфету и с нарочитой медлительность тоже налил себе бокал. Потом с убийственным спокойствием произнес, глядя Муртагу в глаза:

– Еще раз назовешь меня пареньком, снова будешь мыкаться по вонючим дырам и спать возле сточных канав.

Старик примирительно поднял руки:

– Эдион, я уже в таком возрасте, когда…

– Когда мы все кажемся тебе пареньками и мальчишками, – договорил за него Эдион.