Наследница огня

Маас Сара Дж.

* * *

Уставший Муртаг сказал, что хочет прилечь. Рен ушел вместе с дедом. Шаол остался сидеть в кресле. Эдион расхаживал перед камином.

– Скажи, капитан, а чего ты такой бледный? – вдруг спросил он. – Кажется, тебя вот-вот стошнит.

– Мы с вами знаем достаточно, – сквозь стиснутые зубы ответил Шаол. – Так что нетрудно догадаться о причинах.

Он сидел, плотно сжав губы. После утренней словесной стычки с Дорином он не торопился возвращаться в замок, хотя надо бы вернуться и поскорее проверить догадки по поводу королевского заклятия. Дорин был прав

насчет Селены и упрямого нежелания Шаола принять темную сторону ее личности и то, кем на самом деле она является. Но если ум признавал правоту принца, чувства капитана продолжали противиться.

– Мне никак не понять твоей роли во всем этом, – признался Эдион. – Скажи, капитан, за кого ты сражаешься? За Аэлину? За Террасен? Если нет, тогда за что или кого? За твоего принца? Или за лучшее будущее? На какой стороне ты себя видишь? Ты предатель короля или мятежник?

– Нет. – При мысли о предательстве и мятеже у Шаола заледенела кровь. – Я ни на чьей стороне. Я всего лишь хочу перед отъездом в Аньель помочь своему другу.

Губы Эдиона сложились в презрительную усмешку.

– Наверное, в этом-то и вся сложность. Твоя… неразборчивость может тебе дорого обойтись. Пожалуй, тебе нужно сказать отцу, что ты не можешь выполнить данное ему обещание.

– Я не собираюсь поворачиваться спиной ни к своему принцу, ни к своей родине, – резко ответил Шаол. – Я не стану сражаться в вашей армии и убивать моих соотечественников. И обещание, которое дал отцу, я тоже не нарушу.

Шаол понимал: события могут повернуться так, что честь – это все, с чем он останется.

– А если твой принц встанет на нашу сторону?

– Тогда я буду сражаться рядом с ним, насколько это возможно. Буду поддерживать его даже из Аньеля.

– Как странно. Ты готов сражаться бок о бок с ним, но не за то, что считаешь справедливым. Разве у тебя нет свободы воли? Нет собственных желаний?

– Мои желания вас не касаются… И потом, какое бы решение ни принял Дорин, он никогда не согласится убивать ни в чем не повинных людей.

– Принц не любит проливать кровь? – с издевкой спросил Эдион.

Чувствовалось, ему зачем-то понадобилось выбить Шаола из равновесия. Не дождется.

– Думаю, и ваша королева отвергнет вас, если вы прольете хотя бы каплю крови невинных. Она плюнет вам в лицо. В нашем королевстве хватает добропорядочных людей. Они заслуживают того, чтобы вы отличали их от ваших врагов.

Эдион прищурился, разглядывая шрам на щеке Шаола:

– Что ж, отвергать ей не впервой. Тебя она уже отвергла, посчитав виновником гибели своей подруги. Надеюсь, это ты не забыл?

Эдион криво улыбнулся. Шаол думал, что генерал возобновит свои хождения взад-вперед. Но Эдион вдруг подскочил к креслу и вцепился в подлокотники. Их лица почти соприкасались.

Что теперь? Удар? Или Эдион, посчитав, что получил от него все сведения, сейчас попросту его убьет? Черты лица генерала все сильнее напоминали волчью морду. Он морщил нос и скалил зубы.

– Когда твоих соотечественников будут убивать только за то, что они – мужчины, когда твоих соотечественниц будут насиловать и унижать, когда толпы осиротевших детей будут бродить по улицам твоего города и падать, умирая голодной смертью… вот тогда у тебя появится право говорить со мной о милосердии к ни в чем не повинным. А пока, капитан, факт

остается фактом: ты не выбрал, на чьей ты стороне. И знаешь почему? Потому что ты до сих пор остаешься боязливым мальчишкой. Ты боишься не за жизнь своих добропорядочных соотечественников. Ты упрямо цепляешься за свои мальчишеские мечты и боишься их лишиться. Твой принц сделал выбор. Моя королева – тоже. А ты – нет. И за это тебе придется расплачиваться.

Шаол не сказал ему ни слова и быстро ушел. Ночью он почти не спал. Ворочался с боку на бок или смотрел на свой меч. С первыми лучами солнца он отправился к королю и рассказал о своем намерении вернуться в Аньель.

Глава 41

За прошедшие две недели жизнь Селены настолько упорядочилась, что ей это стало даже нравиться. На дороге, по которой она шла, исчезли камни, неожиданные повороты и ямы. Никто вокруг не погибал, становясь жертвой предательства. Никакие кошмары не обретали плоть, выплескиваясь в реальность. Утром и вечером Селена работала на кухне. Потом шла заниматься с Рованом и до сумерек училась (медленно и с болезненным напряжением) познавать колодец внутренней магической силы. К ее ужасу, дно этого колодца все никак не проглядывало.

Зажечь взглядом свечи или дрова в очаге, протянуть между пальцами огненную ленточку. Казалось бы, чего проще? Но эти задания до сих пор давались ей с большим трудом. Рован требовал продолжать. Он водил Селену по развалинам, поскольку те были единственными безопасными местами на случай, если магический огонь вдруг сбросит оковы. Спасибо фэйцу, теперь он брал с собой еду. Селене постоянно хотелось есть. Она едва выдерживала час без перекуса. Магия забирала у нее все жизненные силы, и она ела вдвое и втрое больше привычного.

Иногда они с Рованом разговаривали. Обычно Селена сама вызывала его на это. С тех пор как она рассказала Ровану об Эдионе и о своем эгоистичном желании личной свободы, ей вдруг понравилось разговаривать. Естественно, не обо всем. Некоторые темы по-прежнему оставались под запретом, но ведь было много других. Ей нравилось слушать рассказы Рована. Непостижимым образом Селена упросила его поведать о былых сражениях и приключениях. Что касается сражений, каждое последующее оказывалось более жестоким и кровопролитным, чем предыдущее. Куда интереснее было слушать о его странствиях. К востоку и югу от Вендалина лежал огромный мир. Там тоже были континенты с королевствами и империями. О некоторых она слышала, но дальше названий ее познания не распространялись. Рован был настоящим воином, прошедшим вдоль и поперек поля бесчисленных битв. Не раз он вместе с солдатами оказывался в кромешном аду. Воля Маэвы заставляла его плавать по бурным морям, высаживаясь на далеких берегах, где жизнь даже внешне не напоминала здешнюю.

Селена завидовала его долгой жизни. Завидовала его странствиям. Но в глубине каждой истории, рассказанной Рованом, она ощущала то гнев, то горе. Куда бы он ни ехал, ни летел и ни плыл, гибель подруги оставалась незаживающей раной в его душе. Он крайне мало говорил о своих друзьях, иногда сопровождавших его в этих странствиях. Военным победам Рована Селена не завидовала. Пусть он видел потрясающие места, но целью каждого путешествия была война. Порою он по нескольку лет подряд осаждал крепостные стены.