Наследница огня
Шрифт:
– А что ты делал после расправы с убийцами? – дрогнувшим голосом спросила Селена.
Лицо Рована стало каменным. Судя по глазам, он сейчас находился далеко в прошлом.
– Первые десять лет я вообще ничего не делал. Я исчез. Тронулся умом. Ушел за пределы безумия. Перестал что-либо чувствовать. Меня больше не занимали войны и сражения. Меня носило по свету, то в этом облике, то в обличье ястреба. Я едва замечал смену времен года. Ел я лишь тогда, когда об этом мне напоминал ястреб. Иначе он мог умереть. Я не раз думал покончить жизнь
Рован помолчал.
– Так могло продолжаться до бесконечности, если бы не Маэва. Она разыскала меня и сказала, что я уже достаточно времени отдал скорби, а теперь должен вернуться к ней на службу и вместе с другими воинами охранять ее владения. Все те десять лет я провел в молчании. Я думал, что вообще разучился говорить. Только услышав свое имя, я вспомнил, как меня зовут.
– И ты стал служить Маэве?
– У меня не было выбора. Я был совершенно один. Меня уже не манила ни доблесть, ни слава. Я пошел на службу, надеясь погибнуть в сражении и воссоединиться с Лирией. Вернувшись в Доранеллу, я запечатлел на теле историю своего позора. А потом связал себя с Маэвой клятвой на крови и с тех пор ей служу.
– Как… как ты смог вернуться к жизни после такой потери?
– Долгое время мне казалось, что вернулась лишь моя оболочка. Наверное, я вряд ли смогу вернуться целиком.
Селена кивнула. Ей было тяжело смотреть на Рована. Она плотно сжала губы и отвернулась к окну.
– Но быть может… – тихо продолжал он.
Удивившись продолжению, Селена вновь повернулась к нему. Рован не улыбался, однако его глаза пытливо смотрели на нее.
– Быть может, вместе мы бы смогли вернуться.
Он не станет извиняться ни за случившееся сегодня, ни за вчерашнее. Его извинений она не услышит и сама не будет их требовать. Все недели общения с Рованом были равнозначны созерцанию себя в зеркале. Селена вдруг поняла: он был ее отражением. Неудивительно, что он вызывал у нее такую неприязнь.
– Я бы этого очень хотела, – едва слышно прошептала Селена.
Рован протянул руку:
– Тогда вместе.
Она посмотрела на мозолистую, покрытую шрамами ладонь Рована, потом на его татуированное лицо, полное угрюмых надежд. Ему не надо объяснять, что значит быть раздавленной до самой сердцевины. Каждый из них побывал на дне своей пропасти. Рован и сейчас выкарабкивался оттуда.
Возможно, им никогда не удастся выбраться окончательно и снова обрести цельность, но…
– Вместе, – сказала Селена, принимая его ладонь.
Где-то далеко, в потаенных ее глубинах, затеплился огонек.
Часть 2
Наследница огня
Глава 36
– Ты не забыл, что вечером у тебя встреча с капитаном Эстфолом? Подготовился?
Эдион видел, с какой неприязнью Рен Ручейник произносил фамилию капитана. Даже скривился.
Их разговор происходил на крыше жилища,
Рен оправлялся после раны, хотя и не настолько быстро, как ему хотелось бы. Муртагу предложили хозяйскую спальню, но старик вежливо отказался: ему достаточно диванчика в комнате внука. Возможно, причина была отнюдь не в скромности. Должно быть, появившись здесь, Ручейник-старший что-то заметил. Интересно, навело его это на какие-то догадки о личности хозяйки? Если да, свои соображения он оставил при себе.
Эдион не видел Рена с той самой ночи, когда мятежника ранили и им потом пришлось отсиживаться в трущобном притоне. Генерал сам не знал, зачем перед встречей с Шаолом пришел сюда. Вроде все уже оговорено, и не раз.
– Ну и как тебе здесь? – спросил Эдион.
– Отвык я от такой роскоши, – признался Рен.
– Хотя здешняя роскошь – слабый отблеск замка Ручейников. А какие там были чудесные башни.
Рен стиснул зубы.
– Думаю, и твое нынешнее жилье – слабый отблеск белых башен Оринфа. Мы все отвыкли от… прежней жизни.
Ветер взъерошил его давно не чесанные волосы.
– Спасибо тебе за помощь… тогда.
– Пустяки, – сухо отозвался Эдион, наградив Рена ленивой улыбкой.
– Ты расправился с моими преследователями. Потом спрятал нас с дедом. Такое не забывается. Я перед тобой в долгу.
Эдион давно привык выслушивать благодарности от разных людей, включая и его солдат. Но Ручейники – особый случай. Генерал погасил улыбку и, разглядывая золотистые огоньки Рафтхола, сказал:
– Напрасно ты мне раньше не говорил, что вам с дедом негде жить.
«И что у вас за душой ни гроша», – мысленно добавил он. Ничего удивительного, что Рен щеголяет в лохмотьях. В ту ночь Эдиону стало невыразимо стыдно. Стыд донимал его несколько дней подряд. Он пробовал отделаться от докучливых мыслей, упражняясь с королевскими гвардейцами. Но учебные поединки с теми, кто служил королю, лишь усиливали чувство стыда, к которому примешивалось желание биться с ними по-настоящему.
– Я считал излишним говорить о том, что не касалось дела, – через силу ответил Рен.
Гордость. Эдион понимал чувства Рена. Кому захочется признаваться в своей несостоятельности? Рену это было столь же тяжело, как Эдиону – принять его благодарность.
– Если ты узнаешь, как вернуть магию, ты ведь не станешь медлить?
– Не стану. Хотя это может изменить характер предстоящих битв.
– Десять лет назад не изменило.
Лицо Рена превратилось в ледяную маску. Потом Эдион вспомнил: у Ручейника-младшего не было ни капли магических способностей. А вот у двух старших сестер Рена… Когда Террасен стал кромешным адом, они находились в горной школе. В школе, где учили магии.