Наследник братвы
Шрифт:
Я должна отчитываться перед своим начальником. По крайней мере, я должна упомянуть охраннику, что Константин, возможно, взял мою ручку. Но тогда они бы поняли, что я безответственная.
Этот придурок говорил о сексе, чем привел меня в замешательство. Он взял ручку, а я и не заметила.
Черт!
Я ухожу от него с высоко поднятой головой, благодарная, что он не знает, как мой живот дрожит от желания. Я качаю головой в сторону двери.
— Мне это всё не нужно. А тебе — да. Ты должен найти свой путь обратно, — я поворачиваюсь,
Я поворачиваюсь на каблуках и выхожу за дверь.
Меня так сильно трясет, что я чувствую слабость.
Конечно, это была уловка. Я солгала сквозь зубы. Он был прав, черт возьми, во всем.
Насколько я облажалась, что позволила ему добраться до меня?
У него моя ручка?
Я роюсь в своей сумке в приемной, разбрасывая бумаги и папки по столу. Мои пальцы нащупывают ручку. Я вздыхаю с облегчением.
Когда звонит телефон, я отвечаю на него дрожащими руками.
— Привет.
Фелисити.
— Привет, милая. Ты в порядке? Я писала тебе раз десять и не могла дозвониться, — даже Фелисити не знает о моей работе в тюрьме. Никто не знает.
— О, да, я в порядке. Извини. Просто работала.
— Ну ладно, я просто волновалась.
Она продолжает рассказывать о том, как ей понравилась вечеринка по случаю дня рождения, как Сперджен Макдауэлл пригласил ее на свидание и что Гидеон Бенедикт хочет получить мой номер.
Мои мысли были о мужчине, сидящем в другой комнате.
Тебе никогда не раздвигали ноги и не лизали киску так, чтобы ты кричала до потери голоса.
Знают ли Сперджен Макдауэлл и Гидеон Бенедикт, как это сделать? Я праздно удивляюсь.
Нет.
А Константин?
Нет, Боже, нет. Нет, нет, нет, нет!
Я не в своем уме, раз начала думать об этом. Но образ большого, мускулистого парня с татуировками подсказывает, что этот мужчина не нежен в постели. Это мужчина знает, что делать с женщиной.
Мужчина, который уделил мне немного внимания, а я уже представляю, каково это было бы, если…
Сосредотачиваюсь на звуке своих каблуков, стучащих по бетону, когда иду к выходу.
Надо уволиться. Нужно закончить ординатуру, и где-то должна быть еще одна вакансия.
Быть рядом с Константином — гиблое дело.
Глава 5
Константин
Клэр выбегает из комнаты, по пути нажимая на звонок, сообщая охранникам, что пришло время отвести меня обратно в камеру.
Теперь я вернулся в общую зону, мое утомительное пребывание в одиночной камере подошло к концу. Я предпочитаю удобство личной встречи со своей братвой, доступ к контрабандным мобильным телефонам
Однако это не причина, по которой мне нужно убираться отсюда к чертовой матери.
Мне нужно убираться, потому что ирландцы не единственные, кто хочет отомстить.
Рокси временами сводила меня с ума. Это должен был быть брак по договоренности — мы не столько встречались, сколько планировали союз. Братва и ирландцы поделили бы территорию вокруг Брайтон-Бич. Мы обеспечили бы им доступ к нашим казино, и они безнаказанно продавали свой продукт нашим игрокам, деля прибыль 50/50.
Мне нравилась Рокси. Я даже уважал ее. Но мы никогда не были влюблены, и она выбешивала меня большую половину времени. Она была дикой, безответственной, забывчивой, помешанной на деньгах до такой степени, что можно было подумать, будто она намеренно их поджигает. Мы постоянно ссорились.
И все же я никогда не поднимал на нее руку.
Пробивал дыры в стенах, да.
Однажды швырнул вазу в дюйме от ее уха, после того как она порезала шины на моем Мазерати.
Но я никогда не причинял ей вреда. Никогда не тронул ни единого волоска на ее голове. Это не было частью нашего соглашения.
Ночь, когда убили Рокси, для меня такая же загадка, как и для всех остальных. Я проснулся на полу нашей ванной, весь в ее крови, бутылка вина лежала разбитая о кафель, мои руки были в нескольких дюймах от ее распухшего горла.
Это был худший момент в моей жизни. Не из-за Рокси — жаль ее, конечно, но, как я уже сказал, мы никогда не были влюблены.
То, что выворачивало меня наизнанку — это потеря ребенка. Она была всего на восьмой неделе беременности. Он был размером с мой ноготь большого пальца. Но я слышал, как внутри нее бьется сердце.
Он много значил для меня. Он дал мне нечто похожее на надежду.
А потом он умер внутри нее, погас еще до того, как я увидел его лицо.
Возможно, я потерял сознание, но знаю, что не убивал Рокси.
Я знаю, на что способен.
Я убил много людей в своей жизни… ни одного случайно.
Я бы никогда не вышел из себя до такой степени, чтобы сойти с ума.
Если у меня и были какие-то сомнения по этому поводу, то скорость, с которой мой арест и осуждение прошли через правовую систему, была единственным дополнительным доказательством, в котором я нуждался. Прокурор Валенсия взялся за это дело с намерением и яростью, свидетельствовавшими о многомесячной предусмотрительности. «Улики» материализовались среди полиции с детализацией и последовательностью, которые не могли быть просто результатом небольшого количества денег и нескольких сломанных рук. В этом был какой-то план. Навык. Тонкость.