Наследник братвы
Шрифт:
Странно сидеть в помещении, похожем на конференц-зал, рядом со мной Константин, а вокруг нас его люди. Кто-то нажимает на кнопку, и голос моего отца звучит громко и отчетливо, вместе с голосом начальника полиции.
— Что случилось на складе? — спрашивает папа.
— Это был Рогов. Но неважно, мы снова перенесли продукт.
— Надо было просто убить его, — раздраженно говорит отец.
Холодок пробегает у меня по спине. Даже после всего, что я видела, не могу поверить, что папа обсуждает убийство таким же тоном,
Челюсть Константина сжата. Он задумчиво проводит большим пальцем по моей ладони.
— Это ты хотел обвинительного приговора, — огрызается Парсонс в ответ. — Тебе пришлось устроить весь этот цирк с прессой, как обычно, блять.
— Из-за этого «цирка» меня переизбрали, — хладнокровно говорит отец. — Но он изжил себя. Больше никаких судебных разбирательств, прикажи своим офицерам убить на месте.
— Уже, — говорит Парсонс.
Я чувствую себя так, будто не в своем теле, будто я подвешена над комнатой, наблюдаю и слушаю как в тумане. Все это так сюрреалистично. Неделю назад я и представить себе не могла, что окажусь в таком положении. Этот человек был на моем дне рождения! Он принес мне открытку с фиолетовыми блестками. Боже, я была такой наивной.
— Отступят ли ирландцы, когда мы приструним Братву? — спрашивает отец.
— Они хотят отомстить. Я не думаю, что они верят в виновность Константина.
Наступает пауза, пока мой отец размышляет. Затем он говорит:
— Тогда нам придется найти козла отпущения.
— Ты имеешь в виду еще одного, — смеется Парсонс.
— Кого?
Настала очередь Парсонса сделать паузу.
— Его кузен, — говорит он наконец. — Он изжил свою полезность.
Я смотрю на Константина, но его глаза сверлят Эммануэля.
— Ты был источником, — говорит он холодным, безжалостным голосом, который заставляет меня дрожать. — Ты рассказал им об альянсе. И ты заказал вино.
Эммануэль опускает голову и ничего не говорит.
Юрию Константин говорит:
— Приведи ко мне Парсонса. Я разберусь с Эммануэлем, — он смотрит в мою сторону. — Из уважения к Клэр, я оставлю Валенсию ирландцам.
Юрий кивает, бросая последний взгляд на Эммануэля, разрываясь между отвращением и печалью.
— Отведите Клэр в безопасное место, — говорит Константин, вставая. — Я не хочу, чтобы она пострадала.
Нет, нет!
— Константин, я хочу остаться с тобой, — я поднимаюсь на ноги. Я больше не оставлю его.
Он поворачивается ко мне.
— Не спорь перед моими людьми, Клэр.
В моем новом мире будут свои правила, и если я выберу такую жизнь, то должна остаться.
Я кладу руки ему на плечи.
— Ты хочешь, чтобы я была в этом мире, Константин?
Он кивает.
— Ты знаешь, что я не хочу ничего больше.
— Тогда позволь мне остаться.
Он медленно качает головой и берет меня за подбородок. Он наклоняется
— Когда я прикасаюсь к тебе, не хочу, чтобы ты знала, что сделали мои руки. Я не хочу, чтобы то, что между нами, было испорчено моей работой и той жизнью, которой я живу, — он тяжело сглатывает. — Я хочу, чтобы наша совместная жизнь принадлежала только нам.
Я киваю, внезапные эмоции захлестывают меня.
— Хорошо, — шепчу я.
Константин открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но его слова заглушает взрыв, который оглушает всех.
Глава 23
Константин
Взрыв прогремел по отелю, сотрясая здание.
Инстинктивно я падаю на Клэр, сбивая ее с ног, прикрывая своим телом.
Этот момент отвлечения — все, что нужно Эммануэлю, чтобы сбежать. Он бросается в сторону кухни, убегая так, словно от этого зависит его жизнь, что, черт возьми, абсолютно верно.
Ирландцы также исчезли, причем слаженно и быстро, что говорит мне о том, что они нисколько не удивлены внезапным взрывом. На самом деле, я бы поспорил на свой мизинец, что это они все устроили.
Магуайры никогда не отличались терпением. Очевидно, Коннор не намерен видеть Валенсию за решеткой до того, как он осуществит свою месть — он хочет этого здесь и сейчас, сегодня вечером.
Когда кажется, что второго взрыва не предвидится, я поднимаю Клэр с пола, убираю волосы с ее глаз, крепко держу ее лицо в ладонях, чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться, что она не ранена. Ее глаза широко открыты и полны ужаса, но зрачки ровные, никаких признаков сотрясения мозга, несмотря на силу взрыва, который ударил нас, как невидимая рука.
Воздух полон дыма и криков.
Крепко держа ее за руку, я бормочу:
— Иди за мной.
Люди бегут во всех направлениях, хаотично и неистово. Мужчина врезается в Клэр, чуть не сбивая ее с ног. Я хватаю его за лацкан и отшвыриваю от нее, рыча:
— Не прикасайся к ней, черт возьми! — жестко откидываю следующих двух человек, прежде чем они успевают толкнуть ее. Моя маленькая птичка была бы растоптана за считанные минуты, если бы я не был рядом. Я беру ее под мышку, прижимая к себе, пока мы плечом к плечу пробираемся сквозь толпу.
Стрельба слышится в саду, где мы с Клэр были так недавно. Подтягивая ее к окнам, я заглядываю внутрь. Ирландцы стреляют в Парсонса и нескольких офицеров в официальной одежде. Они пытаются добраться до Валенсии, но он скользкий угорь, ползет через запутанный лабиринт розовых кустов, его смокинг порван шипами, а галстук-бабочка съехал набок. Коннор Магуайр рычит от ярости, но мгновение спустя получает пулю в плечо.
Валенсия бежит в том же направлении, что и Эммануэль. Я разрываюсь между желанием доставить Клэр в безопасное место и необходимостью покончить с этим раз и навсегда.