Наследник для жестокого
Шрифт:
Всё сняла с себя кроме белья, впервые не обращая никакого внимания на то, что он смотрит на меня. Мне было плевать. Пусть смотрит. Пусть делает со мной всё что хочет. Ведь я не человек, а просто инструмент мести и инкубатор на ножках. Он меня купил, а значит, он — Хозяин, а Хозяину надо подчиняться. Так не больно. Физически.
— Выпей, — поднёс он стакан ко мне. — Успокоительное.
— Жаль, что не яд, — выхватила стакан из его рук и осушила. Сунула его обратно Горскому в руки.
В очередной раз он промолчал, но желваки ходили ходуном на его скулах, да даже без этого я прекрасно чувствовала
— Поспи, завтра тяжелый день, — сказал он, присев на край кровати возле меня. Я снова прикрыла глаза, не только потому, что действительно после такого выброса адреналина просто лишилась сил, но и потому, что видеть его мне сейчас сложно. — Нужно ещё раз проверить всё перед церемонией.
Промолчала. Ждала, когда он уйдет.
— Очень испугалась? — мягко провёл он огромной ладонью по моим волосам.
— Я хочу спать.
Рука убралась.
— Гонишь меня? — спросил он.
— Как хочешь — так и понимай.
Горячие пальцы вдруг взяли мой подбородок и потянули вверх, поднимая с постели. Глаза невольно открыла и встретилась с взглядом Гора. Хорошего я увидела в нём мало. Опять всё то же — желание подчинять, раненое самолюбие и недовольство моим поведением.
— Ты станешь моей женой, хочешь ты этого или нет, — сказал он мне.
— Конечно, стану, — негромко отозвалась я. Возможно, я снова буду жалеть о сказанном, но так хочется сделать тоже ему больно. Не знаю, правда, насколько сильно его могут задеть мои слова, но Горский реагирует и злится. Значит, задевают. — Ведь ты всё равно меня заставишь. Ты отлично это умеешь. А потом заставишь родить. А потом заставишь даже полюбить тебя. Потому что если нет — посадишь снова меня в подвал, где я чуть с ума тогда не сошла от страха.
— Полюбить… — Повторил зачем-то он, задумчиво глядя на мои губы. А потом посмотрел снова в мои глаза. — Не думаю, что это возможно. Но и не отпущу никогда. Сам. Спи.
— А Полина? — спросила я.
— Я разберусь с ней.
— Не убивай ее, Андрей, — попросила я.
Он нахмурился и на мгновение замолчал.
— Тебе что — жаль эту тварь? — изогнул он бровь. — Она же чуть жизни тебя не лишила.
— Я помню, — ответила я. — Но никто не вправе отнимать жизнь у другого. Тогда ты ничем не лучше ее станешь. Такой же убийца. Просто… выгони её. Подальше отсюда. Но не убивай. Пусть живём с тем, что она мне наговорила.
— Ясмин, — снисходительно покачал головой он. — Ты слишком добрая.
— Просто. Не. Убивай. Тебе так сложно выполнить мою просьбу? В конце концов, это меня она чуть не убила, и мне решать ее судьбу. Я хочу, чтобы ты ее выгнал. Если я хоть что-то значу для тебя, ты не станешь её убивать.
— Значишь, Ясмин, — ответил он, найдя мой взгляд. — Теперь, когда ты относишься к моей семье, я на многое пойду ради тебя. Спокойной ночи.
Он погасил свет и вышел из спальни.
Полина из дома пропала. Горский не хотел говорить о ней, но лишь дал слово, что жизнь ей сохранил. Парни из охраны тоже сменились — видимо, Андрей в тот вечер выгнал всю смену. Надеюсь, что выгнал, потому что орал он тогда вовсе не это, а за охранников я не просила… Но это уже совсем другая история. Совать нос в его дела он мне не позволит. Гор четко разграничивает дозволенное и недозволенное, даже несмотря на его особенное ко мне отношение, и если я всё же сую нос не туда — не стесняется по нему щёлкнуть.
Несколько дней пролетели слишком быстро. Хотя как ни противься, эта свадьба всё равно бы состоялась. Как говорят, перед смертью не надышишься. Я тянула время даже во время сборов.
Встала рано, но не потому, что много дел, а потому, что хотела как-то всё же настроить себя на нужный лад. Моё печальное лицо никому не нужно на фотографиях модных журналов. Горский говорил, что праздник планируется с размахом, и пресса там тоже будет. А сор, как известно — и как тому меня учили с детства — из дома не выносят. Какие бы негативные чувства я ни питала к Горскому, но на людях я не стану показывать, насколько я бесправна и несчастна.
Такой день, мечта всей моей жизни, уже второй раз оборачивается для меня кошмаром наяву. Да, я знала, что мужа любить не буду, или буду не сразу, но я не могла и подумать о том, что буду его ненавидеть. Но такова моя участь, и я ее приму достойно.
Белое кружевное бельё. Белые чулки. Белые туфли на шпильке. Прекрасное белое шелковое платье, еще более дорогое, чем мне покупал Самир. Горский сказал, что я ассоциируюсь у него с принцессой, и платье у меня должно быть соответствующее. И я выбрала такой вариант — свободная юбка струилась до пола, оставляя за собой длинный шлейф. Плечи и грудь прикрыты непрозрачным кружевом. На руках белые перчатки. Облачиться в свадебный наряд непорочной невесты мне помогала Сабира. Я даже рада, что она не говорит — чужая болтовня меня сейчас бы раздражала. Прическу собрал наверху приглашенный парикмахер и визажист. Он прекрасно справился с задачей — преобразил моё лицо, сделал его свежим и почти счастливым.
Ненавижу этот день. Ненавижу Горского. Ненавижу этот дом, в который я однажды попала. И тошнит сегодня жутко. Может, от нервов, а может, причина тому — моя задержка. Мой календарик менструации говорил о том, что цикл должен был начаться еще неделю назад. Но я чувствую, что он не начнётся. Я беременна. Точно знаю. Чувствую. Беременна от монстра, который теперь превратит меня в свою рабыню навечно, потому что от ребёнка я никуда не уйду. Никогда.
В дверь постучали.
— Входите, — ответила я.
— Пора, — объявил мне приговор один из парней Горского, держа в руках букет для невесты.
Глава 51
В ЗАГСе церемония была короткой, но красивой. Мы выслушали речь в торжественном зале, я, почти не скривившись, заявила, что иду замуж за Горского исключительно по доброй воле. Жутко хотелось сказать "нет”, бросить в морду Горского букет невесты, его кольцо и бутылку шампанского, устроить скандал на публику и прессу и сбежать из-под венца, но я побоялась последствий. Молча подала руку для кольца, молча поставила подпись в акте регистрации, молча дала ему "поцеловать невесту”. После церемонии мы отправились на белом железном коне на банкет.