Наследник фаворитки
Шрифт:
— Безделье — не мое амплуа, — напыщенно продолжал Алик. — Видел я бездельников. Безвольные, пассивные, скучные типы. Людишки — сорная трава. Заживо гниют. Нет, такой участи я не хочу. Потрогай мои мускулы. Железо. А сердце как необузданный зверь. Я должен что-то делать. Я хочу жить, действовать. Понял? Жить… Я работал дежурным, ассистентом, методистом и еще бог весть кем. Я видел, как валят деревья рабочие леспромхоза. В любой момент тебя может прихлопнуть упавшим стволом — стоит лишь ему повалиться не в ту сторону. Ха-ха-ха! Я хочу жить, понял — нет, академик? И не хуже, а лучше других, — с пафосом,
— Не хочу, — встрепенулся Юраша и изо всех сил покачал головой, отчего глаза его, как стеклянные шарики, тоже метнулись туда-сюда. — Не оскорбляй моего отца. Он ни разу — понял — нет? — не взял чужого. А ты, того и гляди, запустишь руку в чужой карман.
— Ну что ты! — деланно возмутился Алик. — Я могу взять, если бесхозно лежит, но украсть… Ни за что в жизни! Так вот, ты сам говоришь, что твой папа всегда был идеально честным человеком. Допустим, мы поднялись на ступеньку выше. Стали артистами, инженерами, прорабами или еще черт знает кем. Надо ежедневно являться на службу. А я, заметь, органически не выношу даже кассы взаимопомощи. Я убежденный индивидуалист, презираю людей и считаю всех их ослами. Так как же быть?
— Как же быть? — как эхо повторил Юраша.
— Объявить войну обществу? Зачем? Оно сотрет нас в порошок, едва шевельнув мизинцем. Мы жалкие одиночки-примусники. И заметь, чем дальше в лес — тем больше неприятностей. Значит, остается изыскивать другие возможности. Но какие?
— Какие? — снова, как эхо, повторил Юраша.
— Вот именно — какие… Я и сам не знаю еще. Мне нужно много денег. Но не они цель моей жизни. Жить ради того, чтобы добывать деньги, — значит жить одним днем. Это жалкий удел жуликов и простофиль. Для меня деньги — средство стать на ноги, жить на широкую ногу.
— А где ты возьмешь столько денег? — Юраша показал насмешливые зубы.
— Плевать! Самое главное — цель. А как она достигнута, не имеет никакого значения, — фыркнул Алик.
— Послушай, Алик, — с уважением заговорил Юраша, хлопая ресницами. Глазки его несколько помутнели и вразнобой косили, ему сильно хотелось спать. — Ты так и не ответил на мой вопрос, что это был за комиссионный рубль?
— Рубль? — повторил Алик. — Я ведь уже сказал, что сыграл на инстинктах. Ты был кассиром, который — ха-ха-ха-ха — за мелкую мзду согласился прокомпостировать билеты этим обезбилеченным пассажирам.
— И женщине с большими глазами?
— Какой женщине? — не понял Алик. — Да, да, была какая-то женщина. Ты же видел, я не хотел брать у нее деньги, но она так пристала. Ладно, не мучайся. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Получай свою десятку, ты честно ее заработал. — Алику не хотелось быть тем учителем, который охотней ругает, чем учит.
Юраша в нерешительности покачал головой. Его точил червь сомнения. Потом он взял червонец и спрятал в карман, где лежали трешки. В этот самый момент, как видно, и свершился тот психологический перелом, который исподволь готовил Алик, — одна десятка перетянула все трешки. Глаза Алика удовлетворенно блеснули.
— А теперь на боковую! На наш век простаков хватит. Деньги не пахнут. Это не я придумал. Пускай общество воспитывает всех граждан честными. Лично я ничего не имею против. А мы будем решать собственные проблемы, по возможности избегая конфликтов с законом.
— Перекупка вещей у иностранцев? — осоловело спросил Юраша. — Валютные спекуляции? — глаза его смотрели в разные стороны. — На это я, запомни, не пойду.
Алик поморщился.
— Брачные аферы? Торговля цветами и фруктами?
— Ты что, спятил? Кончай валять дурака. Нам нужен исходный капитал для развертывания основной операции. Для начала я создам театральную труппу.
Лицо Юраши вытянулось в немом вопросе, нижняя губа отвисла.
— Скоро я одним ударом решу все свои проблемы, — потирая руки, сказал Алик.
Юраша во все глаза смотрел на него. Теперь перед ним был уже не просто франтоватый, усмешливый малый, а апостол, раскрывший перед ним неведомые горизонты. Мессия, пришедший на землю, чтобы спасти его от прозябания.
— Я знаю, рано или поздно это должно было случиться, — доверительно наклонился Алик к Юраше. — У меня на поводке моя удача, и я не упущу ее. Это говорю тебе я, наследник престола. Запомни мои слова.
— Наследник? — отпрянул Юраша. — Придумаешь такое… — разочарованно протянул он. — Наследник престола? Где вас делают, хотел бы я знать.
— Да, наследник! — жестко сказал Алик. — Только не в прямом, а в переносном смысле. Понял — нет, академик?
— Ну-ну, кончай свои шуточки, — фыркнул готовый рассердиться Юраша, которому не без основания послышался «болван» в «академике». Он с важностью выпятил губы: — Ты можешь прямо сказать, в чем все-таки дело?
— Ничего не спрашивай, — душевно улыбнулся Алик. — Обаяние, обаяние, и люди поверят тебе. А поверят, можешь делать с ними, что хочешь. Ложимся спать, дружок. Утро вечера мудренее.
Алик устроился на единственной кровати. Юраша — на коврике у его ног. Через несколько минут комнату наполнил могучий храп Алика, сквозь который прорывался тонкий подсвист Юраши.
«Ученики» Станиславского
— Я, понимаешь, рано проснулся — разница в часовых поясах. Чтобы не скучать, решил вот заняться…
— Не оправдывайся, дружок, — весело откликнулся Алик, опуская на чистый пол ноги. — Ты сделал хорошее, полезное дело. Можешь гордиться собой. Ты любишь чистоту, а чистота — залог здоровья. Оно обеспечит тебе любовь будущей невесты.
— Зачем ей мое здоровье? Она даже не подозревает о моем существовании. — Юраша соскочил с подоконника, подошел к Алику, который сладко зевал и со вкусом потягивался. — Что будем делать дальше, мой гениальный друг?