Наследник фаворитки
Шрифт:
В помещении жэка Павлик приосанился, повел себя увереннее.
Путь его лежал мимо паспортного стола. И тут Павлик, будто битюг-тяжеловоз, замер на полном скаку. Да, ошибки быть не могло: тот самый загоревший тип стоял и как ни в чем не бывало разговаривал с миловидной женщиной. Даже пошлые бесцветные усики, уныло висевшие три дня назад книзу, теперь, как у кота, топорщились вверх.
Павлик рванулся вперед животом, намереваясь тут же на месте сокрушить и растоптать этого выродка. Но, толкнувшись всем корпусом вперед, остановился. Закралось сомнение: а если этот пошлый усатик вовсе не жулик, а порядочный человек? А если он работник уголовного розыска,
— Лично мне ничего… — доносился до него приглушенный, тусклый голос типа. — Начальник паспортного стола мечтает… Если уж вам так хочется… Дарите пятьсот рублей, а я попрошу помочь… Практически это бескорыстно… Вы мне просто очень нравитесь…
— Я и вам подарю пятьсот рублей, только пропишите, — воркующим голосом сказала женщина, открывая сумочку. Лицо усатика вытянулось, как у лисы возле курятника.
И тут Павлик, начисто забыв комиссара Мегрэ и его методы, с негодующим криком: «А где билеты на Марселя Марсо?» — ринулся в атаку. Однако мошенник оказался проворнее. Он бросился вперед головой и угодил ею прямо в толстый живот Павлика. С жалобным стоном Павлик сел на пол.
Мошенник переступил через него и уже почти улизнул, но Павлик, превозмогая боль, в решительном, отчаянном броске поймал ноги убегающего, и тот со всего маху шмякнулся на пол. Павлик стал взгромождаться на противника, но тот успел перевернуться и, когда Павлик все-таки взобрался на него, они оказались лицом к лицу и крепко обнялись, как друзья после долгой разлуки.
Миловидной женщины давно и след простыл. На шум и стук в коридор выходили жэковские работники. Они не спешили принимать действенные меры, поставленные в тупик столь редким и неожиданным в стенах их уважаемого учреждения происшествием.
Противники между тем пыхтели, скрежетали зубами.
Сотрудники жэка внимательно наблюдали за разыгравшейся на полу битвой, резонно полагая, что она должна когда-нибудь кончиться, что преступник, раз уж он здесь, никуда от них не уйдет и что рано или поздно добродетель восторжествует, а порок будет наказан.
— Получай, собака! — рычал Павлик, пытаясь короткими пальцами захватить губу противника. — Вот тебе дюжина билетов! Вот тебе Марсель Марсо! Вот тебе всемирно известный клоун!
— Сам такой! — взвизгивал усатик, намеренно попадая пальцами в широкие ноздри Павлика. Борьба продолжалась с переменным успехом.
Диалог был неясен для удивленных жэковцев, чем и объяснялось их вынужденное бездействие.
В критический момент битвы усатик изловчился и, взвившись пружиной, нанес противнику запрещенный удар коленом. Павлик дернулся в конвульсии и замер. Загоревший молодой человек поднялся на ноги. Он был весь в пыли.
— Держите его! — тяжело дыша, он указал на распластавшегося у его ног Павлика. — Это опасный государственный преступник. Видели? Я едва справился с ним! Еще немного — и убежал бы. Сейчас стряхну с себя пыль, — добавил он, направляясь к выходу. На его вспотевшем лице не хватало половины правого уса.
Когда он усаживался на мотоцикл, в дверях показался начальник жэка. Он удивленно крикнул:
— Эй, минуточку!
Но человек на мотоцикле куда-то очень, как видно, торопился. Он даже не обернулся, включил зажигание, дал первую скорость и с треском вылетел на проезжую часть улицы. У конторы осталось лишь голубое облачко дыма. Но и оно растаяло через несколько мгновений.
Крещендо
Он осторожно постучал в ее дверь костяшкой согнутого указательного пальца. Тетушка вопросительно кхекнула. Алик вошел, сверкая костюмом и счастливой улыбкой. Тетушка, к удивлению, была на ногах и одета.
— Я, голубчик, тоже собралась, — с кокетливой хитрецой сообщила она потрясенному Алику и дружелюбно покивала головой. — Мы сходим в кино, на «Войну и мир». Хоть глазочком взгляну на высший свет, на двор, на порядочных людей.
Алик стоял с опущенными руками, как провинившийся школяр, и скорбно молчал. Тетенька настолько привыкла к его послушанию, что ей и в голову не пришло, что он может отказаться. «Отказаться? Придумать что-нибудь? Слишком поздно». Он был захвачен врасплох. И, проклиная все и вся, Алик покорился своей участи. Он шел по улице, почтительно, по-сыновьи поддерживая ее под руку.
Кинофильм тете понравился. Всю дорогу домой она вздыхала и кхекала. А наутро Алик был щедро вознагражден за вчерашнюю потерю, с которой никак не мог смириться. За завтраком тетя вдруг с наивностью институтки спросила в упор, без предисловий и околичностей, как она всегда спрашивала, очевидно считая его ребенком:
— А есть ли у тебя мотоцикл, голубчик? Или, как это по-современному? Мотороллер?
У Алика перехватило дыхание: «Ничего себе подарочек! Во дает фаворитка! По-княжески».
Он встрепенулся, просиял, словно молодой месяц:
— Ах, тетя, я давно мечтаю о нем. Вы как в воду смотрите. — И вкрадчиво добавил: — Кабы я мог, купил бы «Москвич».
Тетушка одобрительно кашлянула. Алик замер в ожидании.
— Ну вот что, — вновь заговорила бесцветным скрипучим голосом тетушка. Лицо ее было непроницаемо, как африканская маска. — Когда ты будешь уезжать, я подарю тебе на покупку мотороллера сто рублей. Я твердо решила, так что не отказывайся и не отговаривай меня. Ты был очень внимателен и мил. — Слабая улыбка тронула узкие, темно-лиловые полоски ее губ. — И, пожалуйста, обещай, что будешь ездить на нем осторожно.
Меньше чем за сутки она наносила ему второй мощный, прямо-таки нокаутирующий, потрясший его до основания удар. Алик вздрогнул. Глаза его крутанулись в глазницах. Собрав в кулак всю волю, он выдержал, но так расстроился, что даже слезы выступили на глазах. Тетя, разумеется приняла их за знак благодарности. Едва Алик, еще не до конца овладев собой, запинаясь, начал благодарить, как тетя царственным жестом остановила его:
— Не надо, не надо. Я же сказала — благодарить не надо. Это от души. А завтра утром мы пойдем с тобой в ателье на примерку.