Наследник фортуны 2

Решетов Евгений Валерьевич

— О чём думал, ежели не секрет? — полюбопытствовал Кондратьев, облизал губы и вперился в меня изучающим взглядом.

Твою мать, как же я раньше не замечал, что у него такие колючие, холодные глаза?! Они только кажутся бесшабашными и брызжущими озорством. Или я уже накручиваю себя? Мне вспомнились некоторые фильмы, в коих люто ненавидимый мной злодей становился горячо обожаемым героем, когда выяснялось, что он никакой не злодей, а положительный персонаж. А тут ведь ещё доподлинно не известно бомбист ли Кондратьев. Из-за него ли погибли

те люди и чуть не отдала богу душу Варвара?

Мне вдруг вспомнился странный взгляд Рыжика в ресторации. Он отводил его, словно не мог смотреть на разорванных взрывом людей. Его будто мучала совесть. С другой стороны, и я не горел желанием смотреть на изуродованные трупы.

Твою мать, как же всё запутано! Но одно я знаю точно — мне пока по пути с Рыжиком, ведь только он способен помочь мне с вызволением цыганки из темницы.

— Так о чём ты думал? — повторил парень.

— Да о цыганке этой. Из головы не идёт. Ты уж постарайся помочь ей.

— Сделаю всё, что в моих силах, — отчеканил Кондратьев, придвинулся ко мне и подрагивающим голосом спросил: — А как Ядвига Робертовна отозвалась о моём уходе? Тогда, когда я увидал вас в чулане.

— Ну-у-у… она весьма зло глянула на меня, а потом что-то сказала про курву и удалилась величавой походкой.

— А как именно она на тебя посмотрела? Со злобой из-за того, что я подумал, будто она с тобой милуется? А не было ли в её взоре желания догнать меня? — возбуждённо проговорил парень с огоньком в зенках.

— Не хочется тебя расстраивать, но ничего такого я в её взгляде не заметил.

— Досадно-о, — протянул парень, отодвинулся и нахмурил брови.

Его лоб расчертили горизонтальные морщины, а губы принялись что-то беззвучно шептать. Кажись, опять вирши свои стряпает. И он в такой поэтической задумчивости просидел до самой Глинной, где и покинул пролётку, распрощавшись со мной. А я сказал вознице двигаться в сторону центра города и приказал остановить повозку аж в паре кварталов от площади Восстания магов, дабы не раскрывать своё нынешнее местожительство. Лучше перестраховаться, а то хрен его знает на что способен Рыжик. Вдруг он-то и прислал мне ту записку, переданную мальчишкой, который промышлял тем, что чистил обувь?

— Ваше благородие, знатно мы попутешествовали, — с прозрачным намёком произнёс возница, щуря хитрые глазёнки.

— Ага, — бросил я и вручил ему целых пять рублей.

Тот схватил потёртую купюру и от счастья чуть не упал с козел. А я выбрался из пролётки и зашагал по тротуару, обгоняя степенных горожан в цилиндрах и горожанок в шляпках. И чем дальше я шёл, тем больше становилось народа. Оказалось, что нынче вечером давал какой-то грандиозный спектакль театр имени братьев Лазаревых. Я заметил красочную афишу, на одной из колонн, украшающих фасад театра.

Мне с трудом удалось протолкаться через толпу, оккупировавшую тротуар перед ступенями театра. Зато потом уже никто не мельтешил на моём пути. Даже площадь оказалась практически безлюдной. Я быстро пересёк её и вошёл в доходный дом. В парадной мне шустро заступил дорогу крепкий мужчина с выправкой военного. На его широких плечах едва не трещал по швам красный двубортный пиджак портье.

— Вы к кому, сударь? — громыхнул он, двигая квадратной челюстью.

— К себе. Я новый жилец. Иван Иванычем меня кличут. Запомни, любезный, — хмуро выдал я, полоснув тяжёлым взглядом мужика. Тот дёрнул щекой и отошёл в сторону.

Глава 4

Поднявшись в свои новые съёмные апартаменты, я первым делом проверил сохранность денег. Они оказались на месте, как и прочие вещи, хотя, судя по довольной усатой роже Цербера, в покои заглядывала служанка, накормившая кота. Видать, тут не принято воровать у постояльцев. Ну, надеюсь, на это… А ещё здесь имелся телефонный аппарат. Он прикорнул на журнальном столике из ореха.

Я подошёл к нему, опустил свой зад на мягкое кресло, поднял трубку и вежливо сказал телефонистке:

— Добрый вечер, соедините меня с домом госпожи Орловой. Он находится по улице Адмиралтейской. Номер, к сожалению, не помню.

— Обождите минутку, сударь, — ввинтился в ухо бойкий девичий голосок. Кажись, девушка только-только заступила на смену.

— Благодарю, — проронил я, закинул ногу на ногу и принялся ждать.

— Особняк её благородия госпожи Орловой! — вскоре сообщил мне ещё один девичий голосок, но этот уже был слегка сонным.

— Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, к аппарату сударыню Орлову. У меня есть к ней очень важный безотлагательный разговор. И представьте меня — человек Среды.

— Хорошо, сударь, — чуть удивлённо бросила служанка и удалилась.

Мне опять пришлось немного подождать, глядя за окно, где постепенно вымирала площадь, а затем из трубки вылетел хныкающий голос Орловой:

— Никита Алексеевич, всё пропало! Сударыня Романова дала мне от ворот поворот! Она не приняла меня. Велела дворецкому закрыть дверь перед моим носом! Романова опять оскорбила меня, но я готова проглотить и этот поступок, однако она совсем не имеет желания говорить со мной! В дом не пускает, к телефонному аппарату не подходит! Что мне делать? Я не желаю вашей смерти. Мы с графом Врангелем состоим в хороших приятельских отношениях.

— Дела-а-а, — протянул я, столкнув над переносицей брови. Вот ведь сука эта Романова! Так и хочет, чтобы я стрелялся с Пацци. Но на кой чёрт ей это надо? — Госпожа Орлова, не волнуйтесь. Выпейте на ночь ромашкового чая, а я попробую всё уладить.

— Сделайте это, милый юноша, я век вам буду благодарна! — жарко и не совсем логично выдохнула вдова, ведь в такой ситуации, наверное, больше в моих интересах расстроить дуэль. На кону же моя жизнь. К тому же Орлова, как и подавляющая часть Петрограда, уверена в том, что Пацци пристрелит меня.