Наследник фортуны 2

Решетов Евгений Валерьевич

— Сударыня, назовите адрес, по коему проживает госпожа Романова и поведайте, где находятся окна её покоев.

— Сейчас, сейчас, она нынче ночует у папеньки. Вот адрес его особняка… — женщина протараторила название улицы, номер дома и сообщила, куда выходят окна спальни Романовой.

— Благодарю. Я телефонирую вам, когда всё станет ясно.

— Телефонируйте мне хоть ночью. Сейчас не до правил приличия. Я отвечу вам, будьте покойны.

— Спасибо.

Мы распрощались, а затем я порывисто встал с кресла и покинул доходный дом. К несчастью, извозчиков поблизости не оказалось. Пришлось пешком пройти целый квартал, и только потом мне улыбнулась удача. На углу обнаружился дремлющий на козлах вислоусый мужик в тёплом

плаще. Да, к ночи совсем похолодало. Сюртук уже не грел меня, потому я поспешно крикнул извозчику:

— Милейший, хватит дрыхнуть! Поехали!

— Агх-х, — всхрапнул мужик и вскинул голову, точно подавился слюнями. Его мутные глаза уставились на меня, а изо рта вылетела вполне осмысленная реплика: — Куда, ваше благородие?

Я назвал адрес и залез в карету, в которой хоть немного, но всё же было теплее. Надо будет завтра плащ себе купить. А пока же поскрипывающая колёсами карета понесла меня по узким улицам города, освещённым изогнутыми уличными фонарями, напоминающими невероятно худых, горбатых доходяг. И пока мы ехали, всё больше окон становились безжизненно чёрными, а над брусчаткой появился мистический туман. Последний успел подняться аж выше человеческого роста, когда карета остановилась ровно напротив соседнего от нужного мне особняка.

Расплатившись с извозчиком, я ступил на булыжники брусчатки и хмуро глянул на дом господина Романова. Он имел три этажа и небольшой садик, расположенный между украшенным барельефами фасадом и улицей, отгороженный от территории Романова кованым забором с острыми пиками. Окна спальни Лизаветы оказались плотно зашторены, но в комнате явно горел свет. И ещё несколько окон этого дома пока не погрузились во мрак.

Ну, надеюсь, Романов не приказывает отпускать на ночь собак, дабы они побегали по саду. И ещё было бы просто замечательно, ежели бы охрана выполняла свои обязанности спустя рукава.

Я осторожно подошёл к забору и принялся осматривать сад. Фонтан был выключен, а свет испускали лишь фонари, кои стояли по бокам от главной дорожки, ведущей через сад к главному крыльцу с мраморными ступенями. Второстепенные дорожки освещены не были, а среди шелестящих листьями деревьев вроде бы блуждала только туманная дымка. Видать, охранники не стоят в саду, а время от времени выходят из флигеля и устраивают обход. Ну, погнали.

Мои ладони схватились за холодные прутья забора, а затем я довольно ловко перемахнул его и очутился за раскидистыми кустами. Присел и прислушался. Где-то стрекотала страдающая бессонницей птица да приглушённо рычала мотором машина и никто не кричал «хватайте грабителя». Посему я на полусогнутых двинулся к дому, держась самых густых теней и проклиная раскисшую от влаги почву, которая жадно чавкала под ногами, будто хотела сожрать мои штиблеты. Твою мать, я так без обуви останусь. На кой шут садовник так сильно поливает местные растения? Наверное, лучше пойти по брусчатой дорожке. На ней и следов не останется.

Дальше я двинулся по дорожке, внимательно глядя по сторонам.

Внезапно из сгустившейся туманной дымки проступил чей-то силуэт. И я уже рефлекторно хотел ударить неизвестного в челюсть, но вовремя сообразил, что это всего лишь бронзовая статуя, имеющая вполне человеческие пропорции. Вот ведь… Аж сердце забарабанило в груди.

Уняв сердцебиение, принялся красться к дому и через пару минут достиг водопроводной трубы. Спальня Лизаветы находились на втором этаже, а в нескольких метрах от меня красовался флигель, где на первом этаже пара окон оказалась ярко освещена и не закрыта шторами. Более того, створка одного окна была приоткрыта и через щель вылетали азартные мужские голоса:

—… Давай, давай, не грей кости! Швыряй! Сейчас ты проиграешь всё своё жалование за седмицу!

— Да вот шиш тебе! Ты ещё за меня будешь цельный месяц обход совершать!

Ага, вот и охранники обнаружились. Ребята заняты делом, однако мне шуметь строго воспрещается. Ежели они услышат, как я тут пыхчу, то мигом поднимут на ноги весь особняк. А мне обязательно надо поговорить с Романовой. И желательно сразу выбить её из колеи, потому-то я и изображаю из себя ниндзю. Телефонный звонок или официальный визит — это не то. Да и Романова могла тупо не ответить на звонок или не пустить меня в дом. А вот так — когда я вломлюсь в её спальню да сразу начну припечатывать доводами к стене… вот тогда она и может поплыть.

В теории мой план звучал неплохо. Но как будет на практике? Скоро узнаем.

Я принялся осторожно взбираться по водосточной трубе. Благо, хилое тело Никитоса не подвело, и мне удалось покорить трубу, а затем я ухватился за карниз и подтянулся. Перед глазами появилось голубиное дерьмо, а в нос ударил характерный запах. Но я наплевал на неудобства. Подтянулся ещё больше и забрался на довольно широкий карниз, обосранный голубями.

Окна не были забраны решётками, так что я сумел проклясть ту часть оконной рамы, где изнутри красовался шпингалет. Потом слегка нажал на створку, и увидел, как шурупы, коими был прикручен шпингалет, не выдерживают и вместе с древесной трухой выходят из рамы, что позволило мне в итоге немного приоткрыть створку. Тихонько звякнул упавший на подоконник шпингалет, но этот звук практически потерялся на фоне мелодичного женского мурчания, раздающегося в комнате.

Я слегка раздвинул шторы и в приглушённом свете парочки настольных ламп узрел громадную кровать с парчовым балдахином, высокий потолок с лепниной, бело-зелёные полосатые обои и позолоченный туалетный столик со множеством бутылочек с кремами. Сама же Романова полностью обнажённой крутилась перед громадным зеркалом в резной золочёной оправе и что-то мурлыкала под нос. Она и так вставала перед ним и эдак. Разглядывала свою пышную попку, поглаживала высокую грудь с розовыми сосками и порой хмурилась, сжимая двумя пальчиками складочки на талии. При этом её лицо покрывала какая-то розоватая смесь, а разметавшиеся по плечам волосы поблёскивали от масла. И я прям даже как-то застеснялся. Ежели сейчас неожиданно предстану перед ней, то легко могу увидеть, как она падает в обморок, а то и седеет. Нет, так не пойдёт. Да и она, сто процентов, начнёт вопить, как резанная. Нужно всё проделать гораздо аккуратнее. А тут как раз и шанс подвернулся…

Налюбовавшись собой, Романова с лёгкой полуулыбкой двинулась по пушистому ковру к небольшой неприметной двери, украшенной резьбой. И когда она скрылась за ней, я снял грязные штиблеты, поставил их на подоконник и проник в спальню. Закрыл окно и услышал плеск воды в соседней комнатке. Похоже, Лизавета решила принять ванну. Что же, подожду её возле двери.

Я на цыпочках подкрался к дверному проёму и прижался к стене так, чтобы выходящая девушка не заметила меня.

В животе всё свело от напряжения, нервы натянулись словно тетива лука, а ноздри трепетали, вдыхая сладковатый воздух, пропитанный ароматами духов. От того, что произойдёт дальше будет многое зависеть. Романова ценная союзница, однако хрен пойми какую игру она ведёт. Может, эта скучающая дамочка решила избавиться от меня каким-то хитрым способом? Я пока вообще не понимал, что она хочет. С одной стороны, Лиза помогает мне, а с другой — толкает под дуло револьвера Пацци.

Между тем плеск воды прекратился и раздалось шлёпанье босых ног по плитке. Идёт. Я затаил дыхание. Мои мышцы напряглись, а руки приготовились действовать. И вот прозвучал лёгкий скрип дверных петель, а следом мимо меня прошла раскрасневшаяся Романова в невесомом, почти прозрачном халатике.

Я распрямившейся пружиной метнулся к ней со спины, одной рукой резко прижал к себе, а другой закрыл распахнувшийся ротик и горячо прошептал на ушко, скрытое мокрыми волосами:

— Не кричи… это я — Никита Алексеевич. Кивни два раза, ежели уразумела.