Наследник фортуны
Шрифт:
— Так работает или нет? — пробубнил я под нос, не обращая внимания на крепыша.
— Кто работает, Никита Иванович? — удивлённо вскинул брови парень, огляделся, заметил бригаду дорожных рабочих и выдохнул: — А-а-а, эти. Пущай работают.
Я криво усмехнулся, торопливо погрузился в транс и проклял талон. И стоило мне открыть глаза, как по укреплённому гранитными блоками руслу речушки пронёсся сильный порыв ветра. Он врезался в выгнувшийся аркой мост, на который вскарабкалась наша двуколка, а затем вырвал из моих пальцев талон. Он покружился над речушкой и упал в серо-стальную
Та-а-ак… «погиб» уже третий проклятый объект. Совпадение? Нет, не думаю. Всё работает! Меня тотчас пронзил тысячевольтный приступ восторга, который иголками впился в каждый мускул. Захотелось петь, танцевать и палить из «калаша» в небо! И ведь я не израсходовал даже десятой части магической энергии, хотя и вливал её в проклятия вкривь да вкось! Но какая же именно ступень у моего дара? На этот вопрос мог ответить только специальный прибор — магограф.
— Гришка, где можно разыскать магограф?!
— Как где? При школах магии они имеются. Обычно служащие рубль берут за определение ступени дара. А вам зачем, ваше благородие? Вы же вот только магограф проходили.
— Повторить хочу.
Внезапно острая боль снова взбила нутро моей головы, впрыснув в неё очередную дозу информации. Я с силой стиснул зубы и до крови закусил нижнюю губу. Внутри черепной коробки будто граната взорвалась. Какого хрена?! Раньше такой боли не было. А сейчас её столько, что аж сознание стало подёргиваться пеленой… Кажется, меня посетил целый грузовик новой информации. Он разогнался и со вспышкой боли врезался в мой лоб, отправив-таки меня во тьму забвения.
Очнулся же я от ощущения чего-то мягкого и горячего, касающегося моего лба. Распахнул пудовые веки и увидел зелёные глазки, блестевшие на миловидном лице с бледной кожей и аристократическими чертами. Пухлые губки оказались раздвинуты в полуулыбке, а завитые в кудри русые волосы практически падали на мою физиономию.
В первую секунду кудри натолкнули меня на дикую мысль, что кто-то расколдовал Гришку. Но тот, тревожно хлопая зенками, стоял возле повозки. А я всё в той же двуколке лежал в весьма неудобной позе. Моя спина опиралась на задний борт, а задница покоилась на полу.
— Как ваше имя, сударь? — мягким грудным голосом спросила девушка и выпрямила спину, восседая на сиденье рядом с моими ногами.
— Никита Иванович… сударыня. А вас… как зовут? — прохрипел я и с трудом уселся на сиденье. Затылок от удара об борт побаливал, а в голове прочно обосновалась неприятная тяжесть.
— Елизавета Васильевна, — представилась дворянка, привстала и добавила: — Думаю, ваш слуга поведает, что произошло, сударь. А мне стоит поспешить.
— Поведаю-поведаю! — взволнованно выдохнул Гришка, размахивая руками. — Ох и напугали вы меня, Никита Иванович! Едем, едем, а потом вы раз — и копытами кверху, то бишь штиблетами. Звиняйте меня великодушно. Уж шибко я переволновался. Заговариваться начал. Ну я и давай лекаря искать. А тут вот сударыня мимо ехала и изволила вам помочь. Ох и благодарствую я вам, Лизавета Васильевна, свечку за здравие ваше в церкви поставлю.
Крепыш поклонился девушке до земли. А та легко сошла по откидным ступеням и обернулась. Утреннее солнце эффектно подчеркнуло её стройное тело, затянутое в бледно-коричневое платье с накрахмаленным воротничком, белоснежными манжетами и бантом на пояснице.
— Как я могу отблагодарить вас, сударыня? — быстро просипел я, видя перед собой не только красотку, но и пропуск в местное аристократическое общество.
— Выздоравливайте, Никита Иванович, это будет ваша лучшая благодарность.
Девушка воздушной походкой двинулась к карете с гербами, коя стояла чуть впереди двуколки около тротуара в узком безлюдном переулке. А на козлах, повернув голову в нашу сторону, сидел хмурый бородатый кучер в кепке.
Он прогудел густым голосом, в котором звучали нотки искренней заботы:
— Сударыня, надо поспешать, папенька вас ждёт. Да и не задерживайтесь на улице. Вы совсем раздевши. А нынче хоть и лето, но ветерок-то уже прохладный с Невы идёт. Да и погода портится. Капризная она у нас. Вон какие тучи идут. А вы даже шляпку в карете запамятовали.
— Где я вас могу встретить?! — порывисто произнёс я и выпрямился во весь рост.
Девица снова обернулась, лукаво прищурилась и заскользила оценивающим взглядом по моему телу. Прошлась по ногам, пробежалась по торсу и встретилась с глазами. Пару секунд кусала нижнюю губу, а затем выдала:
— Завтра открывается новый кинематограф. Я буду там, Никита Иванович. Au revoir.
— И я там буду, сударыня. До встречи, — уверенно бросил я, откуда-то зная, что аu revoir — по-французски означает "увидимся".
Дворянка улыбнулась и взмахом руки создала некое подобие кирпича из голубой, светящейся энергии. "Кирпич" завис над брусчаткой, послужив девушке ступенькой. Она воспользовалась им, дабы без посторонней помощи забраться в карету. После этого кучер щёлкнул кнутом, и лошади поцокали прочь из переулка. А я заметил движение шторки, которая изнутри скрывала заднее окошко кареты.
Глава 5
— В душу запала, ваше благородие? — по-доброму усмехнулся Гришка и плюхнулся рядом со мной на сиденье двуколки. — Токмо старовата для вас Лизавета Васильевна. Ей почитай уже годков двадцать пять. А вот обручального кольца на пальце нет. Видать, не могет ей папенька жениха подобрать. Наверное, что-то с ней не так. А можа, она ужо и вдовица.
— Чего-то ты, Гришка, совсем распустился, — тяжело глянул я на него и картинно всхрапнул. — Язык без костей.
— Простите, ваше благородие! — тотчас выдохнул крепыш и втянул голову в плечи. — Верно говорите. Лишка я ляпнул. Больше не буду. Не сомневайтесь.
— Поехали.
Парень поспешно тряхнул вожжами, посылая лошадке сигнал, что перекур закончился. А та недовольно фыркнула и снова покатила за собой двуколку.
Спустя минуту повозка выбралась на оживлённую улицу, угодив в затор из повозок и автомобилей. Вот, значит, когда появились пробки. Только эти пахли не только выхлопными газами, но и свежим навозом. Зато в этом мире не было гула самолётов и шума вертолётов. А то эти звуки даже в отпуске всегда вызывали у меня жгучее желание поднять взгляд и проверить: не враги ли?