Наследник империи, или Выдержка
Шрифт:
— Только никому не говори.
— О том, что ты балуешься травкой? — усмехнулся Сгорбыш. — Да, сынок, это статья. Так что я теперь буду тебя шантажировать.
— Сколько возьмешь, папаша?
— Будешь содержать меня пожизненно.
Я уже нормально разговаривал. Острил. Постепенно боль проходила. Что же касается снимков… Фотоаппарат я отдал Сгорбышу. Он снимал еще что-то на карту памяти, где я запечатлел танцующую Олесю. После моего срыва прошло недели две, и сначала в Интернете, а потом и в желтой прессе появилась впечатляющая подборка. Она называлась: «И это наши звезды?!»
Телеведующая босиком танцует на столе, среди недопитых
Снимков Олеси было два. На одном она спотыкалась, поднимаясь на сцену. На другом развратно танцевала. Под снимками стояла подпись: «Надо же так надраться!» Статья оказалась язвительной. Упоминалось и о продюсере, благодаря которому Олеся получила роль второго плана в сериале, который только-только начал сниматься. Приложили ее хорошо. Я подозревал, что это дело рук Сгорбыша. Подборку пикантных фотографий сделал он. Сгорбыш присутствовал не на одном банкете. Был незаметен и терпелив. Он сам говорил: «Я человек длинной выдержки». О! Он профессионал! Я уверен, что таких снимков у него накопилось немало. И вот он решил часть из них продать. Из-за Олеси. Она была главной мишенью. Сгорбыш перестал ее уважать, ему стало за меня обидно. Но мы об этом не разговаривали. Я сделал вид, что снимков не видел, а статьи не читал.
Могли они стать причиной его смерти? Кто знает. Я потерял Олесю из виду. Я не хотел о ней слышать. Но теперь, видимо, придется. Ее репутация оказалась подмоченной в самом начале карьеры. Вот почему я поставил галочку. Месть — это мотив. И потом, кто знает, сколько еще в той подборке снимков и какие? Актерам и певцам это, в общем-то, как с гуся вода. Чем громче скандал, тем больше дивиденды с него. А вдруг у Сгорбыша была подборка «И это наши политики?». Или «И это наши депутаты?». Раз он не брезговал работой папарацци, то в его архиве накопилось немало интересного. А очередные выборы не за горами. Политикам это уж точно ни к чему: чтобы у кого-то имелись их снимки в пьяном виде или в обнимку с женщинами легкого поведения.
Но пора переходить к эпизоду третьему.
Съемка: эпизод номер три
Если расставить все три эпизода в хронологическом порядке, то этот последний. Все случилось за две недели до исчезновения Сгорбыша. Я уже упоминал о халтуре, на которую мы подрядились. Я имею в виду фотоальбом «Один день из жизни». Таких альбомов мы успели сделать немного. Всего три.
Первые два не показались мне интересными, хотя в каждом из них не обошлось без криминала. Но криминал криминалу рознь. Я хотел бы подробнее остановиться на третьем случае, а о двух других расскажу вкратце.
Друзья заказали снимки жениха с невестой за неделю до свадьбы. Весь день мы со Сгорбышем тайно за ними следили. Хорошо, что я был на колесах. Мы мотались по городу, выжидая удобный момент. А ведь у нас был законный выходной! Но требовалось отснять весь день, от старта до финиша. До того момента, как они разойдутся по домам. К концу этого дня я всерьез задумался. Она же его измотала! Ателье, где шилось платье, салон нижнего белья, парикмахерская… Одних обувных магазинов они объехали пять! При том что она купила отнюдь не свадебные туфли. Похоже, те у нее уже были. Женщины ведь готовятся к свадьбе загодя. Еще и заявление в загс не подано, а туфли
Не слушайте мое брюзжание, я просто очень устал. Это был безумный день. Они раза три поссорились, причем один раз всерьез. Она выскочила из машины и понеслась по улице, обливаясь слезами, и я даже сказал Сгорбышу:
— Все. Свадьбы не будет.
Он хмыкнул:
— А говоришь, что знаешь женщин, сынок!
И щелкнул затвором фотоаппарата. Я смотрел, как жених несется за девчонкой по проспекту Мира, бросив открытую машину, как хватает ее за руку, потом плюхается на колени на глазах у прохожих, которые равнодушно обходят пару. Живя в столице, перестаешь чему-либо удивляться. Ну, стоит человек на коленях посреди улицы, что ж тут такого? В конце концов, он подхватил ее на руки и понес к машине. Пока он задыхался от жары и под тяжестью драгоценной ноши, я уловил на ее хорошеньком личике милую гримаску. Она торжествовала! Я не выдержал:
— Снимай, Горб! Снимай!
— Вот так оно начинается, — тяжело вздохнул Сгорбыш, щелкнув затвором. — Девчонка пробует силы. Наверняка поссорились из-за ерунды.
Что ж, я знал свадьбу, которая расстроилась из-за свадебного платья. Мы с женихом вместе учились в МГИМО и принадлежали к одному кругу, но он был на три года старше. Она хотела платье за сто тысяч долларов. Именно за сто, и ни центом меньше. Он долгое время думал, что это шутка. Но она устроила истерику:
— Ах, ты меня не любишь!
Он не понимал: зачем переплачивать? Он лично договорился о солидной скидке с владельцем ателье и довольно потирал руки. Миллионеры тоже умеют считать деньги.
— Я сказала подружкам, что мое платье будет стоить сто тысяч долларов! — заявила она. — Если ты меня любишь, не допустишь, чтобы я опозорилась!
И вот тут он понял все. И в отличие от того парня, который плюхнулся на колени перед возлюбленной посреди проспекта Мира, махнул ей вслед рукой:
— Ну, беги.
А сам хлопнул дверцей машины и уехал прочь. Не в платье дело. Если всю жизнь прислушиваться к тому, что люди скажут, толку не будет. Они все равно скажут. Лучше уж дать им повод, чем сокрушаться: «За что они так?»
Я смотрел на беднягу и думал: ну все, пропал. С утра, когда мы дожидались жениха и невесту у подъезда, лицо у него было такое счастливое! Но к вечеру становилось все несчастнее и несчастнее. Она же щебетала, как птичка, и носилась по магазинам. Он вымотался так, что перестал что-либо соображать. Когда этот безумный день наконец закончился, трое мужчин вздохнули с облегчением: я, Сгорбыш и несчастный жених. Невеста же вылезла из машины, сладко потянулась и сказала:
— Ах, как я устала! Тебе-то что!
Он всего лишь сидел за рулем машины, лавирующей весь день в огромных пробках. И позволял ей тратить деньги.
После этого они пошли домой. Она летела, а он плелся. На нем гроздьями висели фирменные пакеты: его любовь уже давала плоды. Мы какое-то время подождали.
— Все, — сказал Сгорбыш. — Можно уходить.
— Ты думаешь, он останется у нее ночевать?
— Конечно, сынок. Если бы этого не было, она бы себя так не вела. Это уже ее собственность. Я имею в виду парня.
— Что ж. Пойдем.