Наследник Тавриды
Шрифт:
Тут Александра Христофоровича посетила счастливая мысль, и пока он ее думал, лапша как-то сама собой проскочила в горло.
— Знаешь, матушка, — сказал генерал после некоторого молчания, — я сегодня еще раз схожу во дворец. Под вечер. Ты ложись, не жди меня.
Госпожа Бенкендорф повздыхала, но не стала возражать, хотя обычно косо посматривала на попытки своего благоверного провести вечерок вдали от семейного очага.
Часов около восьми Александр Христофорович поднялся по Комендантской лестнице, миновал несколько залов и устремился к Кавалергардской комнате, где народу было существенно меньше, чем утром. После развода караулов гвардейские офицеры обычно собирались здесь, чтобы разузнать новости.
Бенкендорф остановился у стены и начал разглядывать публику. Помимо привычных рож в глаза бросался толстенький лысоватый господин средних лет — бывший адъютант цесаревича Опочинин, давно живший в отставке, а тут вдруг занадобившийся сильным мира сего. Удивило и присутствие князя Сергея Трубецкого, высокого, изящного, с узким лицом-клинышком и лукавой улыбкой распутного пастушка из пасторали. Он служил в Киеве, и какого черта делал здесь, бог весть?
Улучив момент, Александр Христофорович выскользнул за стеклянные высокие двери зала на внутреннюю лестницу. Здесь не стоял караул. Один пролет, и он в жилых покоях. Дерзость неслыханная. Но и положение сейчас особое. Уверенности Бенкендорфу было не занимать. Когда он наткнулся-таки на дворцовый караул, мирно топавший к посту на первом этаже, никому в голову не пришло его задержать. Генерал прошагал мимо и уже через пару минут остановился перед комнатами вдовствующей императрицы. Дорогу ему преградила камер-фрау, но, узнав сына старинной подруги своей госпожи, расплылась в улыбке.
— О вас доложить?
— Нет, Агафья. Его высочество здесь?
— Да где ж ему еще и быть-то, сердешному? — горестно вздохнула женщина. — Почитай, третью ночь под матерней дверью почивает. Боится, как бы не стало государыне плохо. Такие удары! Спаси, Господи!
— Ты мне его позови.
Камер-фрау моментом исчезла за дверью, через минуту послышались размашистые шаги и Никс появился на пороге, беспокойно оглядываясь через плечо.
— А, это вы, — вяло протянул он. — Чем могу служить…
— Ваше высочество, — понизив голос, зашептал Бенкендорф. — Как это могло случиться? Что значит ваша присяга?
По лицу великого князя мелькнуло раздражение.
— Когда целый город хочет Константина… Взывает к законности…
— Откуда вам знать, чего хочет город? — возмутился гость. — Вы были на улицах? В казармах?
Николай опустил голову.
— Там передаются самые фантастические слухи. Вам надо выйти из дворца.
— Сейчас? — ужаснулся Никс.
— Я выведу вас и приведу назад незаметно. Только оденьтесь поскромнее.
С минуту великий князь колебался. Потом кивнул. Исчез за дверями и вскоре вернулся. На нем была старая саперная шинель и фуражка. Александр Христофорович окинул царевича придирчивым взглядом, остался доволен и сделал знак следовать за собой. Они вместе покинули дворец через один из боковых выходов. Пройдя под сводами галереи, соединявшей Зимний с Эрмитажем, оказались на площади. Бенкендорф вспомнил, как геройствовал тут в ноябре прошлого года. Поежился.
Мела поземка. Втянув головы в плечи и наклонившись вперед, спутники двинулись по открытому, продуваемому пространству. Ветер с Невы к вечеру крепчал.
— Куда мы идем? — Николай беспокойно оглянулся. — Народу на улице совсем нет.
— Все сидят по кабакам, — пожал плечами генерал. — Вы бывали в подобных заведениях?
Великий князь отрицательно качнул головой.
— Почему?
— Если человек тратит время впустую, он опускается.
Бог мой! Двадцать девять лет. Отец семейства. Служака. Зверски требователен к себе.
— Вы пьете?
— Нет.
— Играете?
— Нет.
— Женщины?
— Я женат.
Бенкендорфа охватила тоска.
— Мы почти пришли. — Он повернул налево.
Спутники достигли середины Английской набережной и остановились в том месте, где ее рассекал Крюков канал. Через его замерзший язык был перекинут подъемный мост на гранитных столбах. Сразу за ним виднелась низенькая избенка.
— Сюда ходят адмиралтейские рабочие, — бросил Бенкендорф. — И те господа, которые, потеряв остроту ощущений на Невском, стремятся к свиному корыту. Такое случается день на шестой запоя.
Александр Христофорович толкнул рукой дверь. Никс содрогнулся, вступив под низкие закопченные своды. В нос ударил спертый запах пота и кислой овчины. Столов не было. Люди теснились вокруг открытых кадок с пивом. Его зачерпывали деревянными ковшами и, чтобы не ронять капель даром, выпивали прямо над бочкой. С усов и бород текла пена, падая обратно в чан. Между посетителями протискивался мужичок в красной рубахе. На шее у него висел ящик, куда желавшие приобщиться к мертвой чаше кидали полушки. В заклад отдавали тулупы, рубахи и нательное белье. Всю эту рванину вешали на кадку, откуда она благополучно сваливалась в пиво или просто полоскалась в нем рукавами.
— Где мы? — сипло спросил великий князь. Ему показалось, что из отверстых глубин ада сатана выплюнул на земную твердь эту язву.
— Тихо, — шикнул на него генерал. Он протянул мужичку в красной рубахе деньги. Тот, нимало не удивленный явлением господ, указал им на одну из кадок и снял с края два ковша.
— Я это не могу, — вознегодовал Никс.
— Зря, пиво хорошее, — отозвался Александр Христофорович, вытирая усы. Он сумел протиснуться к самому краю и помочь великому князю угнездиться тут же.
— А вот чего расскажу, — вещал один из завсегдатаев, помахивая деревянным граалем. — Оттого царя поставить не решаются, что скоро быть светопреставлению. Страшный суд, значит, грядет. И уж тогда один Царь на небе, один на земле. Не хотят Иисусу Христу дорогу заступать. Кончилося ихнее время.
Другие загудели, застучали плошками, не соглашаясь со столь мрачным пророчеством.
— Чего врешь? — Здоровенный детина, по виду грузчик, наклонился вперед и выловил из пива лоскут материи. — Я слыхал, так дело было. В Черном море показывается престол с надписью: «Отпущен в воду Константином и будет взят Константином-царем. А более никто взять не может».
Отчего-то эта история понравилась слушателям больше, чем про конец света. Видать, хотелось еще покоптить небеса.
— Ничего не так, — к общему разговору подошел мужичок в красной рубахе. — Константин-царевич увидел себя обиженным, ездил в Царьград и во Иерусалим. И нашел в Царьграде отцовское письмо, и во Иерусалиме отцовское письмо, что быть ему после Александра царем. Только никто того письма признать не хочет. Министры не дают. Как их всех побьют, так и назначат царя. Православным на утешение.