Наследник Виссавии
Шрифт:
Рык положил голову хозяину на колени, и Рэми погладил его пушистую морду, стараясь удержать клубящееся в глубине души беспокойство. Он хотел верить, что все это временно. Что сейчас он откроет глаза и...
Он медленно поднял веки и вздохнул. Короткий отдых не помог, все осталось по-прежнему. Он видел меняющееся каждый миг разноцветное сияние вокруг барса, зеленоватый ореол кокона целительной магии на кровати, и неясные, сероватые очертания предметов. Остальное поглотила темнота, вязкая и безжизненная.
– Рэми...
– позвал с кровати слабый голос брата.
–
Рэми мягко оттолкнул Рыка и подошел к кровати. Он знал, что этого не стоило делать, что брат может обо всем догадаться, но не мог удержать жгучего желания оказаться теперь ближе к Арману. К единственному человеку в этом замке, который сейчас способен понять. Но не способен помочь, увы.
Рэми сел на краю кровати, слабо улыбнулся и сжал ладонь брата. Здесь пряный аромат магии был гораздо сильнее и слегка кружил голову. Зеленый кокон, окутавший Армана, почуял еще одного нуждающегося в исцелении человека и, подобно живому существу, начал ластиться к ладоням мага, пытаясь и его окутать мягким одеялом успокаивающей силы. Рэми слегка напрягся, и кокон послушно забыл о телохранителе, вновь сосредоточившись на Армане.
– Боги, как я рад, что ты жив, - выдавил вдруг Рэми, касаясь лба брата. Горячка, еще недавно сжирающая Армана, уже почти спала, но Рэми чувствовал, что брат все еще очень слаб. А, значит, тревожить его нельзя. И говорить ему ничего нельзя. Однако, несмотря на телесную немощность, брат все равно был излишне наблюдательным:
– Ты ранен?
Вопрос удивил Рэми и слегка встревожил.
– Нет, - вновь попытался улыбнуться телохранитель.
– С чего это мне быть раненым? Меня там и не было почти... я пришел слишком поздно... прости.
– Тогда почему ты так бледен?
– не спешил успокаиваться Арман.
– Почему на меня не смотришь? Раньше, помнится, от твоего взгляда некуда было деться, а теперь глаза твои безжизненны... Посмотри на меня...
– Арман...
Рэми услышал, как за его спиной скрипнула дверь, и украдкой вздохнул с облегчением. Кто-то третий лишил его необходимости отвечать на каверзные вопросы брата и отложил неприятный разговор. Пусть даже этот кто-то третий и оказался виссавийцем, которых именно теперь Рэми видеть было неприятно.
Пальцы Армана сжали ладонь, подбадривая. Рэми вздрогнул. Брат только очнулся после почти убившего его ранения, а все еще продолжает опекать безрассудного братишку. Обычно Рэми бы возмутился и даже бы, наверное, обиделся, но теперь ему так нужна была чья-нибудь поддержка. Хотя бы на мгновение, а не оставаться наедине с этой проклятой темнотой.
Рэми не знал, когда он ослеп окончательно. Он помнил, как вместе с Виресом вошел в затемненные покои принца, как увидел неподвижного Мираниса на кровати. Помнил, но уже смутно, сложный ритуал возвращения Тисмена и Кадма из-за грани. От Рэми и не требовалось ничего: нить заклинаний плел Вирес. Рэми же, у которого учитель черпал и черпал нужные для ритуала силы, чувствовал себя беспомощным и глупым. Он только тогда понял, что никто и никогда его всерьез не считал телохранителем принца, что никто и никогда не обучал его таким вот ритуалам, а все обучение сводилось...
Но вскоре обида угасла, сменившись усталостью. Рэми впервые присутствовал на ритуале возвращения телохранителя из-за грани, и впервые с замиранием сердца слышал холодный вопрос Виреса - хочет ли Миранис отпустить своего телохранителя за грань. Даже в бреду принц ответил нет, и на душе Рэми потеплело. А когда умолкли в спальне звуки последнего заклинания, Рэми с облегчением опустился на стул, и тут перед глазами мигнуло. Раз, второй, и телохранитель вдруг оказался в темноте... Бродил он в этой темноте и до сих пор.
– Завтра горячка минует, - произнес где-то неподалеку голос целителя, возвращая Рэми из недавних воспоминаний в спальню Армана.
– Через седмицу, в крайнем случае, вы встанете на ноги.
И тут же неожиданное:
– Тебе надо отдохнуть, наследник.
Рэми почувствовал, как вздрогнул и напрягся Арман.
– Все уже знают?
– тихо спросил Рэми.
По спине прошел неприятный холодок. Увлекшись своей слепотой и усталостью, Рэми на время и думать забыл о дяде. А дядя тем временем действовал, оплетая наследника крепкой цепью долга и обязанностей.
– Прости, наследник. Виссавия уже приняла тебя, а для нас... опасно не знать, кто ты.
Опасно? Рэми почувствовал, что его трясет от гнева. В чем может быть та опасность? Что за чушь городит целитель? Виссавия его приняла? Хотя сам Рэми ясно дал понять, что хочет остаться в Кассии, все равно за него решили?
Обойдется. Благодаря магическому зрению выносить слепоту было не так и сложно, хотя это и отнимало очень много сил. Оттого Рэми и устал, как собака, но и отдыхать не мог... Не сейчас. До тех пока не очнутся другие телохранители, он не мог расслабиться в проклятом клане.
– Совет ждет тебя, наследник.
– Подождет.
И никогда не дождется. Но сейчас они в клане и отказывать виссавийцам прямо опасно. Дайте боги, чтобы они не додумались повлиять на Рэми через тех, кого он любит. Например, через Армана.
Брат все так же сжимал ладонь Рэми, пальцы его были горячими и влажными от пота, но в разговор дозорный не вмешивался.
– Я понимаю, как тебе сложно, наследник, - продолжал уговаривать ровным тоном виссавиец.
– Но как советник я не могу молчать. Выслушай нас, прошу.
– Мир выздоровеет, и мы...
– Нериан, я прошу тебя. Ты сейчас не можешь покинуть клана. Не так.
– Не называй меня этим именем...
– Как скажешь, Рэми.
– Оставь нас.
Рэми видел, как шевельнулось зеленое марево возле неясной фигуры целителя. Наверное, он поклонился. А потом молча направился к двери. Как де они послушны. Аж противно. Пахнуло сквозняком, стукнула дверь.
– Значит, они все знают. И что ты - племянник вождя?
Голос брата был слабым, но твердым, да только отвечать на вопросы о виссавийцах было гораздо легче, чем на вопросы о потухшем взгляде Рэми.