Наследник Виссавии
Шрифт:
– Винишь Рэна, что безрассудно тебе отказывает, а сам делаешь то же самое... твое тело мне всегда будет подчиняться, Рэми, чтобы ты не делал, как бы ты не сопротивлялся... но твоя душа может заставить тело сказать нет... и заплатить за это болью или даже смертью. Я верну тебе способность говорить, если ты пообещаешь мне не делать глупостей.
Рэми посмотрел на вождя, стараясь взглядом передать ему всю ту ненависть, которую чувствовал в этот момент. Вождь слегка побледнел, на лбу его пролегла на миг скорбная складка, и Рэми показалось, что он уловил
– Хороший мальчик, - прошептал вождь.
– Допей эльзир.
– Я не откажусь от Мира, - сказал Рэми.
– Не могу. Понимаешь?
– Я и не прошу.
– Ну и пусть, - Рэми упрямо отвернулся к окну.
– Ты не хочешь спасать ни себя, ни Мираниса, так тому и быть, умрем все вместе!
Вождь внезапно знакомым до боли жестом прикусил губу и, отобрав у Рэми чашу с эльзиром, вдруг пронзил наследника долгим, изучающим взглядом. Рэми сглотнул, почувствовав, что краснеет. Он не понимал ни вспыхнувшей в глазах вождя нежности, смешанной с сожалением, ни внезапной боли, пронзившей стрелой собственное сердце.
– Встань, - вождь отошел на шаг от кресла и, когда наследник послушно поднялся, вдруг прижал его к своей груди:
– Ты не умрешь, слышишь, мой мальчик.
В голосе вождя было столько смиренной просьбы и страдания, что сердце Рэми вздрогнуло, отвечая болью на боль.
– Дядя, - Рэми вцепился в плащ вождя, сдерживая подкатывающие к горлу рыдания.
– Я прошу. Умоляю. Спаси его!
– Ты умоляешь или телохранитель в тебе?
– тихо спросил вождь, прижимая к себе наследника еще сильнее.
– Разве это важно?
– Нет, мой мальчик, - мягко ответил Элизар, - не важно. Совсем не важно.
– Сколько? День, два, луну? Скажи мне - сколько.
– Не спрашивай.
– Почему?
– Ты плачешь, мой мальчик, - сказал Элизар, погладив волосы Рэми.
– Хотя бы одна твоя слеза достанется мне, а не Миранису?
– Д-я-я-я-д-я-я-я...
– прохрипел Рэми.
– Ты мне нужен! Слышишь! Не он, ты!
– Знаю, - ответил Элизар, мягко отстраняясь и вновь посмотрев Рэми в глаза:
– Я никогда тебя не оставлю. Я всегда буду с тобой. Не тем безумцем, которого ты увидел в первый раз, а таким, как сейчас. Но сейчас ты... ты должен успокоиться. Должен вновь стать сильным. Вытри слезы - они не пристали мужчине, а уж тем более не пристали вождю. И я надеюсь, что это в последний раз, когда ты плачешь, мой мальчик.
– Я не хочу быть вождем.
– Не обманывай себя, - оборвал его Элизар.
– Хочешь. И будешь. Ты просто не желаешь этого признать, потому что не хочешь вставать на мое место, не хочешь, чтобы я умирал. Ты создан для нее, слышишь... Ты уже дышишь только ею, ты любишь только ее. И ты ею любим.
– Нет!
– Да! И ты это знаешь. И знаешь, что отталкивая от себя виссавийцев, ты ранишь их гораздо более, чем любая боль. И даже смерть. Они дышат тобой и Виссавией, всегда об этом помни. И они
– Дядя...
– Ты позовешь Рэна, позволишь ему быть с тобой...
– Ты же сам оттолкнул от себя Дериана...
– Дериан должен осознать свою ошибку, мой мальчик, - вождь погладил Рэми по щеке.
– И он ее осознает, будь уверен. Как и Рэн... но ты должен Рэну объяснить. И никогда от них не требуй, проси. Просьбе можно отказать. И всегда будь готов лишить их речи, как я лишал тебя... я ведь тоже боялся, что ты откажешь мне, мой мальчик. Не хотел причинять тебе боли, не хотел подвергать твою жизнь опасности. Но, несмотря на мой страх, я никогда не откажусь от возможности быть с тобой рядом... пока я тебе нужен.
– Ты всегда мне нужен, - выдохнул Рэми.
– Знаю. А теперь идем, я покажу тебе место, где тебя всегда поддержат, где всегда тебе дадут совет, - вождь накинул на плечи Рэми белоснежный плащ, и, немного подумав, закрепил его брошью в виде обвившегося вокруг крупного алмаза серебряного барса.
– Но...
– Твой отец дал тебе жизнь. Носи знаки его рода, как носишь знаки моего, - ответил вождь, улыбаясь.
– Место, куда я тебя отведу... Я не был там очень давно... со дня смерти отца и старшего брата. Я не понимал. Я замкнулся в своей боли. И теперь мне стыдно. Если бы не ты... я бы туда не вернулся. Но я должен показать тебе, как показывал когда-то мне отец.
– Позднее. Мы еще успеем, у нас много времени, - отчаянно прошептал Рэми, чувствуя, что если он согласится туда идти, то как бы смирится со скорой смертью Элизара и Мираниса, а этого он сделать не может. Не в силах. Он будет бороться за них обоих.
– Прости, - ответил Элизар, вталкивая Рэми в переход.
Рэми огляделся. Ничего особенного он не увидел: небольшая квадратная комната, шагов на десять. Высокие потолки, полное отсутствие мебели, голые стены, что слегка светились зеленым, и неясные тени за тщательно отполированной, глянцевой поверхностью. Больше всего Рэми беспокоили едва видный, серебристый туман, который, казалось, становился гуще с каждым биением сердца, и шелестящий, похожий на шепот множества голосов звук.
– Кто ты? Зачем пришел?
Было в этом странном, едва слышном голосе что-то, из-за чего Рэми передернулся и почувствовал, как по позвоночнику пробежал неприятный холодок.
– Не убивай так быстро, дай его расспросить...
– прошелестел другой голос.
– Чужим здесь не место...
– Чужие сюда не придут... а в мальчике есть что-то знакомое, не видишь...
– Он не чужой, - на плечо Рэми упала ладонь дяди, и дышать вдруг стало гораздо легче. Туман слегка рассеялся, голоса, столь яркие миг назад, отдалились, и Рэми понял, что может дышать, и что сердце его, на миг замершее и пустившееся вдруг вскачь, теперь забилось почти спокойно.