Наследник
Шрифт:
— Поскольку у тебя не хватило ума дать мне ключ, я вынужден был обратиться к домовладельцу — владельцу пиццерии, чтобы он впустил меня.
Сон, как рукой снимает, я распахиваю глаза от шока.
— Это он впустил тебя ко мне?
— Конечно. Это Италия, страна страстных влюбленных. Только полный влюбленный дурак может такую рань прийти с кофе и канноли.
Я хмурюсь.
— Он не должен был этого делать. У тебя нет ключа, потому что я не хочу, чтобы он у тебя был. Я не итальянка. Я англичанка,
Данте улыбается во весь рот, самой сексуальной улыбкой.
— Удачи тебе с твоими принципами.
— Что это значит?
— Ты все поймешь, когда спустишься поесть пиццу.
Мысль о пицце, плавленом сыре, заставляет мой живот громко заурчать.
— Итак, как насчет завтрака? — посмеиваясь спрашивает Данте.
Я по-прежнему хмурюсь.
— Боже. Мне что-то не хорошо, должно быть утренний токсикоз.
У него глаза расширяются.
— Прекрасно. Я принес тебе завтрак в постель, а ты испытываешь первый приступ утренней тошноты.
Со стоном отталкиваю его и несусь в туалет. Слава Богу, успеваю вовремя. Потом опираюсь спиной на настенную плитку в ванной. Данте приседает на корточки рядом со мной.
— Это ты во всем виноват, — ворчу я.
— Я выйду на улицу, куплю что-нибудь, чтобы тебе стало лучше.
— Зная свою удачу, предполагаю, что буду испытывать токсикоз на протяжении всей беременности. Просто уходи и захлопни дверь, оставь меня здесь мучиться одной. — Я закрываю глаза.
Он встает.
— Сейчас вернусь.
Я добираюсь до кровати, чувствуя себя просто ужасно. Опускаю голову на подушки и закрываю глаза. Ощущение тошноты не проходит. Я даже не открываю глаз, когда слышу, как Данте идет ко мне и кровать прогибается под его весом.
— Садись и откуси кусочек, — говорит Данте.
Я неохотно открываю глаза. Конечно, он выглядит свежим, как маргаритка, по сравнению со мной.
— Что это?
Он улыбается.
— Это волшебное зелье.
— Ага, твое волшебное зелье очень напоминает черствое печенье. — Я начинаю грызть одно. — Фу, на вкус мне кажется оно таким же старым, как и сам Рим.
— Волшебные зелья должны быть старыми, — отвечает Данте, прилагая определенные усилия, чтобы не рассмеяться. — Скоро твой желудок успокоится.
— Не похоже, что тошнота когда-нибудь прекратится, — бормочу я, второй раз откусывая печенье, морщась от его вкуса.
— О, имей побольше веры.
— Ты собираешься просто сидеть здесь и смотреть, как я ем?
— Да, — говорит он, складывая руки на груди и устраиваясь поудобнее на кровати.
Я продолжаю грызть печенье, хотя не представляю, как оно способно мне помочь.
К своему удивлению, когда я съела уже половину второго печенья, вдруг ловлю себя на мысли, что тошнота проходит.
— Хммм.
— Ну?
Я облизываю губы от крошек, и наклоняюсь, чтобы поцеловать Данте.
— В конце концов, наверное, глубоко внутри тебя сидит какая-то маленькая старая ведьма.
Он опускает руки, выглядя очень довольным.
— Откуда ты знал, что нужно погрызть печенье? — С любопытством интересуюсь я.
— Я же тебе говорил, что читал журнал для родителей.
— Ты это на полном серьезе? — Спрашиваю я, с удивлением уставившись на него.
— Я вполне серьезно отношусь к появлению нашего ребенка, Роза.
Я стараюсь не выдать подкативших эмоций. По большей части я не могу себе представить, но что если…
— Собирайся, bella mia. Я отвезу тебя на кладбище в Тестаччо.
Я раскрываю рот от удивления.
— Ты что сделаешь? — Спрашиваю я его, пока мы ужинали вчера, я ненароком заикнулась, что мне нравится бродить по старым кладбищам, но я не ожидала, что Казанова, живущий в гостиничном номере, отвезет меня хотя бы на одно из них.
— Да, отвезу, — быстро сообщает он. — Беременной женщине нужно потакать в ее желаниях.
И получается, как бы сильно я не старалась противостоять ему и отодвинуть его от своего ребенка, я ничего не могу поделать с той теплотой от радости, разлившейся по всему телу. Хммм... мне будет очень трудно устоять перед ним, если он все время будет таким милым и заботливым.
— Ты не мог бы подождать в гостиной, пока я буду собираться?
— То есть я не могу остаться здесь и посмотреть, как ты одеваешься? — недоверчиво спрашивает он.
Я смотрю на него многозначительным взглядом.
— Наверное, лучше мне подождать в другой комнате. Я завожусь рядом с тобой, а ты явно не в настроении для чего-то другого, — говорит он, удрученно пожимая плечами. Затем добавляет с надеждой в голосе: — Или в настроении?
Я отрицательно качаю головой.
— Ты готов меня трясти, как бутылку острого соуса, когда я себя так чувствую? Нет, спасибо.
С грустью он вздыхает и молча выходит из комнаты. Боже, ну какая же у него сексуальная задница!
— Снова Vespa? — Спрашиваю я, делая вид, что не одобряю его выбора, но в глубине души испытывая радость.
— Это лучшее средство передвижения, чтобы посмотреть все достопримечательности в этом городе, на скутере идеально можно припарковаться, где угодно. — Данте протягивает мне шлем. — Хотя и стыдно прятать твои прекрасные рыжие волосы. Мне нравится, как они переливаются на солнце, словно пламя.
— Ты случайно по ночам не читаешь стихи?
— Почему ты спрашиваешь? — задает вопрос Данте, надевая шлем.