Наследники исполина
Шрифт:
Что касается охраны — сегодня дежурили измайловцы — то она оцепила здание и с олимпийским спокойствием взирала на чудачества императора. Рисковать головой рядом с Петром Федоровичем явно никто не собирался.
«Где же Шкурин? — Подумал Алексей. — Странно, что хозяина на пожаре нет».
В этот момент крыша все-таки рухнула. Поднялся столб черного пламени, туча пепла, фонтан искр. Толпа ахнула, подалась назад, потом вперед, смяла измаловцев… Женщины визжали, где-то плакал ребенок.
Алексея забросило во двор без всяких на то с его стороны усилий. Поручика буквально притерло носом к спине государя, толкнуть Петра сейчас не представляло никакого труда. Это мог сделать Алехан или любой другой, кому пришло бы в голову поиграть в цареубийцу. В суматохе вряд ли кто-либо заметит, чья рука стукнула «голштинского урода» между лопаток.
Но Алексей промедлил. Целое мгновение он наблюдал синий прусский мундир на сутулой спине императора и совершенно не понимал, что ему делать. Потом его оттеснило в сторону, завертело в толпе и поволокло прочь от горящего дома. Мимо замелькали чужие лица. Алехан слабо отпихивался, кажется, даже не дал никому в ухо. Точно на некоторое время оглох. Потом чьи-то сильные деревянные руки вырвали поручика из толпы, и он с неприязнью узнал гайдуков графа.
— Что же вы, голубчик? — Ледяным тоном спросил его гетман. — Испугались? Думали, мы вас не найдем?
Испугался? Орлов мог поклясться, что нет. Он и сам не знал, что с ним произошло возле императора. Пожалел? Не смог? Тоже нет. Его охватило какое-то оцепенение. Точно он вдруг отстранился от толпы, пожара, необходимости убить Петра и смотрит на все это со стороны, не понимая смысла происходящего.
— Он струсил, — сказал брату Алексей Разумовский. — Ладно, поехали. Сорвалось.
Все еще плохо соображавшего, что творится вокруг, Орлова втолкнули в карету. Он не сопротивлялся и позволил вновь связать себе руки.
— Эй, парень? — Гетман щелкнул у него перед носом пальцами.
— Оставь его, — бросил граф. — У него шок. Так бывает от сильного потрясения. Мы переоценили тупость этого животного. Видимо, убить государя для него все-таки большое дело.
«Большое дело», — думал Алехан. Он сам не ожидал от себя такой замедленной реакции. Казалось, даже кровь струится по жилам слабо и сердце вот-вот остановится. В этот миг Орлову почудилось, что воздух в карете сгустился и напротив него между двумя братьями Разумовскими возник осязаемый образ Сен-Жермена.
— Учитель… — только и мог протянуть Алехан побелевшими губами. — Care padre… Я не смог.
— Тише, тише, — граф наклонился к нему. — Не горюйте, дорогой мой мальчик. Сегодня был не ваш день. И не день Петра.
— Но почему?
Сен-Жермен улыбнулся.
— Повторите-ка мне последовательность алхимической реакции.
— Земля, вода, огонь, воздух, — не задумываясь, выпалил Алексей. — А зачем…
— А затем, что смерть императора — большое искусство. — Граф непринужденно откинулся на спинку сидения. Странно, что Разумовские даже не замечали его присутствия в карете. — Она, как работа с философским камнем проходит несколько этапов. В случае с Петром они были нарушены. Эти коновалы, — Сен-Жермен недовольно покосился на братьев Разумовских, — прибегли к помощи необразованных деревенских ведьм и начали с Воды. Стоит ли удивляться, что дело уже тогда пошло наперекосяк? — Граф поморщился. — Петра еще мальчиком пытались убить в бане. Вышел недурной сглаз. Потом была Земля. Помните, в прошлом году в Гостилицах рухнул дом, где спала великокняжеская чета, у него разошелся фундамент. Впрочем, вы же там были.
У Алексея упало сердце. «Он все про меня знает…»
— Теперь вот Огонь, — продолжал граф. — Но реакция еще незакончена. Что следующее? Правильно: Воздух. Ваш император не умер сегодня, но умрет через месяц. Не далее. От удушья. И вы, Алексей, будете рядом. Как были рядом на этапе Земли и Огня. А Водой вас тоже пометили, когда сбросили с дамбы. Я когда-то говорил вам о связи вашей судьбы с судьбой Петра Федоровича.
Орлов кивнул.
— Помните, — лицо Сен-Жермена стало серьезным, — Если император благополучно минует и этап Воздуха, великое делание совершится, он будет царствовать. Уже ничто ему не помешает.
Дрожащий образ графа начал таять в воздухе, но вдруг задержался еще на одну минуту.
— Да, кстати, Алексис, у вас сегодня родился племянник. Поздравляю. Это ведь Шкурин сам поджег свой дом, чтоб отвлечь внимание придворных. Все ринулись из дворца, а Като благополучно разрешилась от бремени горластым мальчишкой. Его назовут в вашу честь Алексеем. Алексей Григорьевич. Полный тезка. Так что вы напрасно думаете, будто совершенно безразличны даме вашего брата.
Сен-Жермен исчез.
— Он бредил всю дорогу, — констатировал старший Разумовский.
— Затолкните его обратно в сарай, — распорядился гетман.
Гайдуки подхватили Орлова под руки.
В сарае было по-прежнему темно и тихо. На полу за старым прислоненным к стене колесом скреблись мыши. Что уж они там нашли съедобного, Бог весть. Свой скудный паек арестант проглатывал сам, не оставляя даже корок.
Его не сторожили. Просто запирали на здоровенный висячий замок и раз в день приносили хлеб с водой. Вернее воду с хлебом.
После свидания с Сен-Жерменом Алексей твердо знал, что рано или поздно выберется отсюда. Оставалось только гадать, при каких обстоятельствах это произойдет.
На вторые сутки после пожара за стеной сарая раздались торопливые крадущиеся шаги. Они не могли принадлежать гайдукам графа, последние изрядно топали и не ходили по одному. Существо же, шмыгавшее сейчас у двери тюрьмы, было легким на вес и испуганным до предела. Оно терлось о дверь то одним, то другим боком, силясь заглянуть в щелочку. Но все равно ничего не видело, потому что смотрело с яркого света в темноту.
— Вы здесь? — Окликнул замирающий девичий голосок. — Господин поручик, вы живы?
Алексей покряхтел и подполз к двери. «Жив ли я — это вопрос».
— Чего тебе надо? — Он сразу узнал дочку Разумовского Лизу. Ее карий, как у коровы, глаз испуганно таращился в дырку между досками. — Зачем пришла?
Девочка обиделась. Она не привыкла, чтоб к ней так обращались. Хотя, с другой стороны, по ее вине Алехан здесь. Хотя, с другой стороны, он же сам подслушивал… Малявка совсем сбилась.
— Меня зовут Лиза Дараган, — сказала она. — Я племянница графа.
— То-то я слышал, как ты его папой зовешь, — бросил Орлов.