Наследство одержимого
Шрифт:
Сергей не глядя сунул в рот раздавленный помидор. Он оказался больше, чем надо, его нельзя было сразу проглотить, и учитель буффонно раздул щеки, одновременно пытаясь как не подавиться, так и не прыснуть из губ струйкой кислого сока.
…А ведь с другой стороны – пьянчужка в бейсболке не менее жалок… И вообще – все может оказаться чушью! Все эти сельские аборигены так любят сочинять всякие байки, дабы привлечь внимание к своей глухомани… Скорее всего, никто в Осинах просто так не исчезал. Пить меньше надо. И «мерси,
А до дедушкина наследства, – если оно еще есть, – добраться надо во что бы то ни стало. Конечно, судя по всему, задерживаться там Сергей не будет – так только, глянет на дом. Вдруг там осталось что-нибудь ценное… Хотя навряд ли. Такие, как вот этот вот, всё уже, небось, порастащили.
Учитель покосился на своего попутчика. Эдик уже давно разобрался с портвейном и теперь свистливо похрапывал, запрокинув покачивающуюся голову. Сальная бейсболка с надписью «USA CALIFORNIA» соскочила с нее, обнажив тусклую проплешину в окружении жиденьких рыжеватых косиц, и каталась по полу… Сергей почувствовал, что его тоже тянет в сон. «Ладно, там разберемся», – подумал он смыкая веки и тотчас начиная неумолимо крениться и сползать набок.
Глава шестая
– Эй, вставай, приехали!
Сергей открыл глаза. Эдик, уже выворотивший из-под сидения свой коричневый рюкзак и вернувший на место «калифорнийскую» бейсболку, теребил его за рукав. Сергей машинально взглянул на часы: было начало восьмого. Дорога до Больших Холмов заняла почти два часа.
Площадка, на которой остановился «ПАЗ», была заасфальтирована. Прямо от нее под горку убегала улица, застроенная однотипными шлакоблочными коттеджиками. В конце улицы среди зелени поблескивала цинковая луковка сельской церквушки. Чуть правее, за рощицей серебристых тополей, виднелись какие-то агропромышленные постройки и кусок поля, засеянного подсолнухами. Вечерело, подступали приятные, теплые июльские сумерки. Опускающееся за спиной у Сергея солнце отбрасывало на дома и деревья абрикосовые отблески, в воздухе потягивало дымом и перепревшим навозом, слышался отдаленный лай собак и репродукторная музыка. Большие Холмы казались довольно приятным и ухоженным местом – «поселком средней степени цивилизованности», как определил его про себя Сергей.
Подошел Эдик, стрельнул сигаретку. Сергей незамедлительно протянул ему пачку «Космоса». Потом замялся и вдруг неожиданно для себя выдал нудящим голосом:
– Слушай, Эдуард, а ты не мог бы показать мне дорогу до той деревни?
– Какой деревни?
– Ну, до Осин…
Пауза. За время этой паузы Эдик успел наполовину скурить сигаретку и нагнать на себя неуютную серьезность, многозначительно морща красноватую кожу вокруг слезящихся глаз, кривя сизые губы и с шумом выпуская дым из ноздрей. Сергей покорно-терпеливо
– Знаешь что, Серёг, – тебя ведь Серёга звать, да?.. Конечно, в Осины эти можно было б съездить – так, для интересу… Но, понимаешь… – Эдик заворочал кожей уже на лбу, словно пытаясь выдавить из него какую-то не совсем обычную мысль, – короче, Серёг, на х.й тебе все это сдалось? Я, конечно, ничо, тебя не отговариваю, ты мине никто… Просто у меня случай тогда тот был, и я, Серёг, заррёкся туда ездить, заррёкся…
– А если, это… ну, не задаром… – Сергей еле удерживался от того, чтобы не залезть в сумку, где у него лежали две бутылки – «Монастырская изба», намеченная в оприходование в день вступления в право владения дедовым наследством, и бутылка «Столичной», захваченная просто так, на всякий случай – который, похоже, и наступал.
– Ну… не задаром? Эт как? – неестественно подхихикнул Эдик.
Сергей облегченно завозился в своем багаже, извлекая жертвенную «Столичную» (и попутно зарывая поглубже вино).
– О-о, ну-у, эт дело… – умиротворенно замычал было Эдик, быстро, впрочем, спохватываясь:
– Ох, а дорога-то какая туда хреновая… Не, я ничо, конечно, ничо… Мог бы проводить, даже довезти бы мог… Но только, вот, эт-самое, ну-у… Понимаешь… Место такое…
Последовало еще пять минут рассуждений в подобном роде, завершившихся вручением пятисотрублевой бумажки – с одной стороны и обещанием подкинуть до загадочной деревни на мотороллере – с другой. Выпросив у учителя еще одну сигарету, Эдик как будто успокоился и вернулся в свое обычное расположение духа:
– Ладно, Серёг, договорились. Пошли щас ко мне – переночуем, а завтра прям с утра и поедем. Скоро все равно стемнеет. Ночью-то там делать нечего. А чо? Сёдни посидим, поужинаем, тудым-сюдым, флакончик раздавим, а завтра с утрячка-с бодрячка в Осины, а?
Сергей понял, что ненавязчивое предложение «раздавить флакончик» касается обещанной им пол-литровки. И нельзя сказать, что Сергей пришел от этого в восторг: он-то планировал вручить Эдику данный гонорар после поездки… Упрекая себя за поспешность и незнание жизни, Сергей в конце концов согласился.
– Ладно, пошли к тебе. Только давай не засиживаться, чтоб завтра встать пораньше…
– Да кто будет засиживаться?! Посидим-поужинаем – и бай-бай, а завтра с утрячка-с бодрячка…
Пока они шли через село, Сергей, – правда, не придав этому должного значения, – обратил внимание на примечательный факт: с Эдиком никто из односельчан не здоровался. Более того, встречные смотрели на него почти с неприязнью, а некоторые даже оглядывались и что-то вслед бормотали. Лишь однажды в ответ на Эдиково приветствие прозвучало:
Конец ознакомительного фрагмента.