Наследство последнего императора
Шрифт:
– Хм… Что ты там надумал?.. – он сказал что-то своим гостям, и музыка оборвалась. – Выкладывай.
– Подробно не могу, – предупредил Петров.
Он в нескольких обтекаемых формулировках изложил суть. Холл ухватил ее сразу.
– Yes, well. Идея вроде неплохая… Ход гениальный. Но все зависит от исполнения. Какая-нибудь мелочь, соринка в глазу – испортят все бесповоротно. И на всю жизнь карьеру – тебе и мне.
– Будь спокоен! – заверил Павел Николаевич. – Мы просто-таки обречены на успех.
В половине седьмого он уже был в приемной Немцова. Тот тоже ухватил мысль с полуслова и вызвал референта. Появился парень лет двадцати пяти.
– Яковлева [133] мне! Питерского. Быстро!
Через полминуты референт вернулся.
– Борис Ефимович! У него в кабинете только ночной дежурный. Самого губернатора еще нет на работе.
– Я тебе что сказал? – рявкнул Борис Ефимович. – Я что – спрашивал, кто у губера в Питере в кабинете сидит? Я тебе сказал: найди Яковлева! Быстро!
133
Тогдашний губернатор Петербурга, преемник Собчака.
Референт выпорхнул за дверь.
– Вот работнички, – пожаловался Немцов. – Профессионалы, мать их за ногу, с высшим образованием и с родителями – лучшими друзьями Деда. Ни хрена делать не умеют, все самому приходится…
Референт появился снова.
– Яковлев на проводе. Из Женевы.
Немцов взял трубку.
– Анатольич! Доброе утро вам в ваших Женевах!.. Что? Нет, от меня еще никому скрыться не удавалось… А вот разведка у меня такая! А почему ты спишь, когда правительство свободной России пашет, не разгибая спины, и в Москве, заметь, пашет, а не в твоем Питере… И не в озере женевском купается. Потому что там вода дохлятиной воняет, а настоящий русский патриот купается… хм… а где же это я купаюсь? – вдруг задумался Немцов. – Уже и забыл… Короче! – приступил он к делу. – Я насчет твоих костей… Извини, оговорился! Насчет царских. Нужно ставить точку. И ты так думаешь? Ну, как раньше, как можно было все сделать раньше, я тебя спрашиваю, господин губернатор?! Почему вы там, в Питере, только указания давать умеете, а вот, чтоб взять да и поработать с костями – так нет же! По Женевам разъезжаете. Еще и рулетку играешь, небось… Как Достоевский. Ну – не обижайся, Анатольич! Что, уже и пошутить нельзя? У тебя чувство юмора пропало? Меньше по бабам ходить надо: Женева – город маленький, сразу вся Москва все узнаёт! Так вот: приедет к тебе профессор Петров – ну, тот самый, наша, можно сказать, самая лучшая хромосома, только без дезоксирибонуклеиновой кислоты!.. [134] Уникум! Так вот, приедет он. Ему нужен образец материала для окончательной экспертизы. И на этом закончим болтовню и пойдем заказывать гробы для царя и царицы! Надо создать условия… Ты не приедешь? Заместитель займется? Кто конкретно? Хорошо. Ну, будь здоров! И не объешься там швейцарским шоколадом – дерьмо, скажу тебе, настоящее. И за что его хвалят? Нет, конечно, я не прав. Дерьмо – оно лучше ихнего швейцарского шоколада… А я только швейцарский сыр признаю… Пока!
134
ДНК.
Немцов швырнул трубку на селекторную панель. Откинулся в кресле, некоторое время смотрел на Петрова, словно видел его впервые, потом сказал:
– Ну? Слышал? Все! Или еще что-то?
Петров встал. Пожимая руку вице-премьеру, сидящему за столом, он робко сказал:
– Да, Борис Ефимович… Тут еще пустяк. Тут это… надо… суточные, командировочные. И Холл без гонорара работать не будет.
Немцов сделал удивленное лицо.
– О чем ты говоришь? А кто будет работать? Какой дурак?
– Да почти вся Россия работает, – осмелился пошутить Петров и тут же пожалел об этом.
– Ну, ты мне тут мозги не компостируй! – строго заметил Немцов. – Тут не зюгановский партком. А своему Холлу – как его там… так и скажи: будет ему гонорея! Разве вам хоть раз задерживали? Ты, по-моему, должен оценить заботу государства: да, по всей России никому зарплату не дают, а тебе и твоему fuck in Gill'у [135] ни разу не задерживали. Я скорее тебе не дам, а ему выплачу. А почему? А потому, что мы свои люди – сочтемся, а эти скупердяи за шиллинг мать родную угробят… Ну – все, пошел!
135
Неприличное.
Через четыре дня настоятель царскосельского Федоровского собора, готовясь к утренней службе и проходя мимо иконы Пресвятой Девы у иконостаса, заметил что-то необычное. Будто блеснуло что-то на строгом лике Пречистой. Батюшка пригляделся и сквозь стекло разглядел капельку. Она показалась из угла правого глаза Матери Божьей и скользнула вниз по лицу.
Настоятель припал к иконе и почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы и медленно поднялись дыбом. Он рухнул на колени и широко осенил себя крестом.
– Чудо! Страшное чудо!.. – гулко разнесся под сводами собора его вопль. – Матерь Божья плачет!.. Плачет!
Вбежали дьякон, две старушки-служительницы и тоже упали на колени около иконы. Запричитали, закрестились… Потом дьякон тихонько поднялся, зашел с обратной стороны иконы и долго рассматривал ее. Открыл дверцу киота, увидел черную гладкую изнанку доски, на которой была написана икона. И больше ничего. Он закрыл дверцу, подошел к лицевой стороне, долго рассматривал ее, изучая по миллиметру, покачал головой и оглянулся на священника.
– Господи! – голос его дрогнул. – И в самом деле – чудо…
Священник только вертел головой, не в силах произнести ни слова.
По лику Богородицы скатилась третья слеза.
– Плачет, – голосили пораженные старушки. – Горе, горе случилось. Плачет [136] !
В ТОТ ЖЕ вечер местное телевидение показало, как неназванные эксперты и специалисты утром вскрывали гробницу великого князя Георгия Александровича – родного брата последнего русского царя. Мелькнули на экранах лица директора музея истории города, какой-то прокурор в форме, показали и Павла Николаевича, вскользь – просто «мазнули» видеокамерой в панораме. Ненадолго камера задержалась на потревоженном покойнике в зеленом мундире лейб-гвардии Преображенского полка. Сукно мундира выглядело удивительно свежим, хотя гроб с великим князем пробыл более полувека в подпочвенной воде – она в Великокняжеской усыпальнице поднимается высоко два раза в году, во время наводнений. Диктор сообщал:
136
Достоверный факт. Плач иконы совпал по времени со вскрытием гробницы великого князя Георгия в Петропавловском соборе.
– Ученые и эксперты взяли образец генетического материала для окончательной идентификации так называемых екатеринбургских останков, о которых уже всему миру известно, что они принадлежат государю императору Николаю Второму, членам его семьи и их верным приближенным, которых большевики зверски расстреляли в июле 1918 года. Но скептики не унимаются. Поневоле приходишь к выводу, что им научная истина не нужна – в той же мере, как им не нужно и восстановление исторической справедливости. Но уж теперь, когда будут проведены последние опыты в самой лучшей в мире английской лаборатории, ни у кого, даже у самых заклятых и проклятых оппонентов, не останется никаких сомнений. Теперь они даже не будут иметь права продолжать свои нападки! Мы им такого права не дадим! То есть, наука не даст!
А еще через месяц после этого замечательного события профессор Попов сообщил прессе:
– Я самым внимательным образом изучил результаты поистине титанической работы господ Холла и Петрова – генетиков, известных, наверное, теперь всему миру. Последний их отчет оказался самым подробным и убедительным, по сравнению с теми документами, которые исследователи считали нужным обнародовать ранее. Последняя их экспертиза обнаружила удивительнейшую вещь. Я бы даже сказал – сенсационную! Оказалось, что митохондрическая ДНК великого князя Георгия Александровича и ДНК скелета № 4, предположительно императора Николая II, абсолютно совпадают! По всем параметрам. Сходства между геномами обоих больше, чем бывает даже у однояйцевых близнецов. Но это еще не все. В митохондрической ДНК Георгия Александровича обнаружено мутационное изменение. И точно такая же мутация обнаруживается у скелета № 4. Если это простое совпадение – как говорится, так карты вышли, – то надо знать: статистически подобное случайное совпадение возможно только раз в 1000 000 лет. Вероятность настолько мала, что на нее не стоит рассчитывать…