Наследство последнего императора
Шрифт:
Говорить с Мишей мне нисколько не хотелось, так как я давно подозревал, что к нему нашли ключ и запугали родзянки и милюковы с керенскими. И оказался совершенно прав. Я поручил генералу Алексееву с ним переговорить, рассчитывая, что с Алексеевым Миша будет более откровенным. И я оказался прав.
Скоро мне принесли ленты их переговоров. Только почему-то это сделал не Алексеев, а комендант Зимнего дворца Воейков. Мне показалось, что тогда В-ов был чем-то сильно озабочен. И только спустя некоторое время я узнал, что он воспрепятствовал Алексееву, который намеревался сокрыть от меня детали его разговора с Мишей. Нет, ну каков все-таки подлец!
«Миша: У аппарата великий князь Михаил Александрович. Прошу вас доложить от моего имени государю императору нижеследующее: для немедленного успокоения принявшего крупные размеры движения, по моему глубокому убеждению, необходимо увольнение всего состава Совета министров, что подтвердил мне и князь Голицын [48] . В случае увольнения кабинета необходимо одновременно назначить заместителей. При теперешних условиях полагаю единственно остановить на лице, отмеченном доверием вашего императорского величества и пользующимся уважением в широких слоях, возложив на такое лицо обязанности председателя совета министров, ответственного единственно перед вашим императорских величеством. Необходимо поручить ему составить кабинет по его усмотрению и по одобрению состава министров Государственной Думой. В виду чрезвычайно серьезного положения, не угодно ли будет вашему императорскому величеству уполномочить меня безотлагательно объявить об этом от высочайшего вашего императорского величества имени, причем, со своей стороны, полагаю, что таким лицом в настоящий момент может быть князь Львов. Генерал-адъютант Михаил.
48
Председатель Совета министров.
Алексеев: Сейчас доложу его императорскому величеству телеграмму вашего императорского высочества. Завтра государь император выезжает в Царское Село. Позволю себе доложить, что если последует сейчас какое-либо повеление государя императора, то я немедленно телеграфирую его вашему императорскому высочеству. Генерал Алексеев.
Миша: Я буду ожидать ваш ответ в доме военного министра и прошу вас передать его по прямому проводу. Вместе с тем прошу доложить его императорскому величеству, что, по моему убеждению, приезд государя императора в Царское Село может быть желательно отложить на несколько дней.
Алексеев: У аппарата его императорское высочество Михаил Александрович? Говорит генерал Алексеев. Государь император поручил мне от его имени благодарить ваше императорское высочество и доложить вам следующее. Первое. Ввиду чрезвычайных обстоятельств государь император не считает возможным отложить свой отъезд и выезжает завтра в два с половиною часа дня. Второе. Все мероприятия, касающиеся перемен в личном составе, его императорское величество отлагает до времени своего приезда в Царское Село. Завтра отправляется в Петроград генерал-адъютант Иванов в качестве главнокомандующего Петроградского округа, имея с собой надежный батальон. Третье. С завтрашнего числа с Северного и Западного фронтов начнут отправляться в Петроград, из наиболее надежных частей, четыре пехотных и четыре кавалерийских полка. Позвольте закончить личною просьбою о том, чтобы высказанные вашим императорским высочеством мысли в предшествовавшем сообщении вы изволили настойчиво поддержать при личных докладах его императорскому величеству как относительно замены современных деятелей совета министров, так и относительно способа выбора нового Совета и да поможет вашему императорскому высочеству Господь Бог в этом важном деле. Генерал Алексеев. Со своей стороны сообщаю лично вам, что я опасаюсь, как бы не было упущено время до возращения его величества, так как при настоящих условиях дорог буквально каждый час.
Миша: Благодарю вас, Михаил Васильевич, за принятый на себя труд. Желаю вам полного успеха. Генерал-адъютант Михаил.
Алексеев: Завтра при утреннем докладе еще раз доложу его императорскому величеству желательность теперь же принять некоторые меры, так как вполне сознаю, что в таких положениях упущенное время бывает невознаграждено. Желаю здоровья вашему императорскому высочеству и успеха в той помощи, которую вы желаете оказать государю императору в переживаемые нами решительные минуты, от которых зависит судьба и дальнейшего хода войны и жизни государства. Генерал Алексеев».
Изменник Алексеев больше чем кто-либо еще – больше, чем Родзянко, Милюков, Гучков, Керенский и другие масоны, сделал для уничтожения самодержавия и в конечном итоге – России. Самый и удачный его ход: он совершил рутинную и внешне совсем не революционную меру – опросил командующих фронтами, предложил, чтобы они высказали телеграфно свое мнение генштабу относительно моего отречения и передачи Престола Российского. Бывший начальник моего генерального штаба изложил дело так, будто все уже давно слаженои решение мною принято, и от них требуется лишь формальный ответ. И я нисколько не сомневаюсь, что он надеялся скрыть свою главную роль в свержении своего императора. А вот это уже не получится! Потому что именно Воейков, оставаясь мне преданным, снял копию телеграммы, которую Алексеев разослал по фронтам. Привожу здесь и этот документ огромной обличительной силы, из которого совершенно недвусмысленно видно, кто на самом деле был главным исполнителем злодейских замыслов.
Вот что он хотел утаить от потомства – то, что не смог утаить от Божьего суда, а именно Божий перст я вижу в том, что его телеграмма стала мне известна.
«Его величество находится в Пскове, где изъявил свое согласие объявить манифест (тогда я еще никакого согласия не изъявлял, а только осмысливал возможность и невозможность отречения и пытался взвесить положительные и отрицательные последствия сего акта!), идя навстречу народному желанию учредить ответственное перед палатами министерство (и этого «уполномочил» таинственный «народ»!), поручив председателю государственной Думы образовать кабинет.
По сообщении этого решения главнокомандующим северным фронтом председателю государственной Думы, последний в разговоре по аппарату, в три с половиной часа 2 сего марта ответил, что появление такого манифеста было бы своевременно 27 февраля. В настоящее же время этот акт является запоздалым, потому что наступила одна из страшнейших революций (все – ложь! в его мозгах наступила эта «одна из страшнейших!»), сдерживать народные массы трудно, войска деморализованы (кем? до сих пор – загадка!); председателю Государственной Думы, хотя пока и верят, но он опасается, что теперь династический вопрос поставлен ребром и войну можно продолжать лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича.
Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находятся фактически в руках петроградского Временного правительства (которое еще не существовало!). Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжить до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и спасти судьбу династии. Это нужно поставить на первом плане, хотя и ценой дорогих уступок. Если вы разделяете этот взгляд, но не благоволите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через главкосева, известив меня (подлец уже начал одновременно заметать следы: не свой обратный адрес указал, а штаб командующего Северным фронтом!).
Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и целей и спасти армии от колебаний и возможных случаев измены (кому? Родзянке?!). Армия должна всеми силами бороться с внешним врагом, а решение относительно внутренних дел должно избавить ее от искушения принять участие в перевороте (вот и признался!), который более безболезненно совершится при решении сверху. Алексеев. 2 марта 1917 года».