Наследство последнего императора
Шрифт:
Даже если бы она действительно и не хотела бы здесь появиться, все равно пришлось бы: таково было предсмертное желание ее мужа – Тихона Николаевича, племянника императора Николая II и сына сестры императора Великой княгини Ольги Александровны.
Как странно: первое, о чем она подумала в ту ночь два года назад: их жизнь наверняка теперь резко переменится и отныне супругам не будет покоя никогда – вплоть до гробовой доски. А ведь никаких оснований подумать так у нее тогда не было и ничто вокруг не указывало на будущую многолетнюю нескончаемую нервотрепку. Разве что телефонный звонок из России в три часа ночи: муж в последние дни жаловался на сердце, засыпал с большим трудом, чаще только под утро и ненадолго. Поэтому Ольга Николаевна дорожила каждой минутой сна мужа. И тут этот – проклятый звонок; а Тихон Николаевич уснул всего полчаса назад. Она долго потом себя не могла простить – ну почему не выключила на ночь телефон? А ведь именно из-за такого пустяка в их жизнь ворвались тревоги и переживания, которые были им совсем ни к чему. Правда, до сих пор им никто среди ночи не звонил.
Звонок был долгим и требовательным, словно извещал о пожаре или начале войны. Она уже приподнялась, но муж мягко положил руку ей на плечо, придержал и встал сам. Он посидел еще некоторое время на краю кровати, надеясь, что телефон замолчит, но аппарат продолжал сверлить звоном головной мозг, и Тихон Николаевич с трудом поднялся, снова остановил жену, которая хотела встать вместе с ним:
– Не вставай, душа моя, я подойду.
И осторожно спустился по лестнице вниз, в гостиную, где на стене висел аппарат.
Снял трубку и произнес:
– Yes, a’m… listen to you?
Она сначала прислушивалась к каждому слову мужа, но через пять минут не выдержала, надела халат, и сошла вниз. Взяв отводную телефонную трубку, вопросительно посмотрела на мужа. Он кивнул, и она приложила трубку к уху и тотчас отдернула. В трубке кто-то не говорил, а кричал, причем слышимость была такая, словно кричал прямо в ей ухо.
– Но вы, товарищ Куликовский, должны понимать! Я ведь к вам звоню сейчас и обращаюсь не из империи зла – не из Советского Союза, а из новой демократической России! Мы хотим восстановить историческую справедливость, между прочим, по отношению к вашим родственникам – к святой династии Романовых. А вы препятствуете!
– Нет-нет! Это невозможно! Как вы могли так подумать? – от неожиданности Тихон Николаевич слегка растерялся. – Я никогда никому не препятствую восстанавливать справедливость, тем более, историческую… Но вы говорите, – если все, что вы говорите, – правда, вы заявляете об очень серьезных и ответственных делах. Вы, надеюсь, хорошо понимаете, какая непростая вещь – генетическая экспертиза? Это очень сложно и… без гарантий!
– Для хорошего специалиста ничего сложного! – возразил звонивший. – Просто нужна капля вашей крови – капните на промокашку, положите ее в конверт и отправьте по адресу… Я сейчас вам продиктую. Вы записываете?
– Нет! – воскликнул Тихон Николаевич. – Ни в коем случае! Не надо никакого адреса. Я не буду записывать. И повторяю, сэр – вы так и не представились, кстати! Повторяю: на эту тему я могу говорить только с заинтересованными официальными лицами, у которых будут полномочия непосредственно от государства!
В трубке замолчали. Оттуда слышно было только тяжелое дыхание, словно человек на том конце провода внезапно остановился после спринтерского забега и никак не может отдышаться.
– Вы… – наконец произнес далекий собеседник. – Вы, господин Куликовский!.. Я обещаю вам: вы еще пожалеете о своем поведении! Весь цивилизованный мир узнает о том, как вы хотите скрыть правду о таких страшных событиях, как судьба царской семьи, на которую вам наплевать! – крикнул он. – Но есть еще в России и в Канаде, между прочим, тоже свободная пресса, есть еще и общественное мнение! Вам от него не уйти и не скрыться.
Бросив взгляд на мужа, Ольга Николаевна увидела, каких громадных усилий стоит ему сейчас его спокойный голос. Выслушав до конца, он неторопливо произнес:
– Теперь попрошу вас немного помолчать и выслушать меня, молодой, мне неизвестный, но плохо воспитанный и даже совершенно беспардонный человек! – с ледяной вежливостью выговорил Тихон Николаевич. – Мистер Неизвестный! Ваше поведение и еще больше ваш тон совершенно недопустимы. И поэтому я вынужден прекратить разговор. Прошу вас больше никогда не звонить по этому телефону. Прощайте!
И он положил трубку.
– Кто это был? – спросила жена.
Тихон Николаевич передернул плечами.
– Ангел мой, я даже не запомнил фамилию этого наглеца. Но не буду отрицать, что он мне ее назвал, – улыбнулся Тихон Николаевич. – Какой-то авантюрист. Их сейчас очень много появилось в России. Думаю, он больше звонить не будет.
– Будем надеяться, – отозвалась она.
Они поднялись обратно в спальню и, на удивление, Тихон Николаевич заснул немедленно и проспал глубоко без перерыва целых четыре часа.
Но они ошиблись. Все только начиналось.
На следующий день опять в половине третьего ночи заверещал телефон. «Ах, – раздосадовался Тихон Николаевич. – Ну, как же я не отключил его! Но разве можно было предположить, что этот наглец снова позвонит!»
Трубку снимать они не стали. Через несколько минут из аппарата, чуть потрескивая, поползла лента факсограммы…
Ольга Николаевна полежала еще немного. Нет, видно, не удастся вздремнуть хоть на полчаса. Но есть и другой способ успокоиться.
Она поднялась, достала из саквояжа толстую тетрадь в зеленом сафьяновом переплете, открыла. На первой странице чертежными буквами было написано: «ЦАРСКОЕ ДЕЛО». Взяла ручку. Перелистала страницы, открыла чистую, поставила дату и принялась писать.
«Я совершенно забыла зафиксировать важный эпизод всей истории, с которого все началось, – ночной звонок из России. И это важно для того, чтобы отметить самые принципиальные – нравственные моменты. О них необходимо сказать еще и потому, что я располагаю документами, которые в свое время намереваюсь опубликовать. Они опровергают всю дезинформацию и клевету в адрес моего супруга и в мой личный адрес, а также полностью подтверждают мою позицию, выводы и оценки.
Летом 1992 года, когда еще не был официально определен статус исследований так называемых «екатеринбургских останков», некоторые лица частным образом, и даже совершенно посторонние в этом деле лица…» она подчеркнула последние слова, подумала и продолжила: «…стали крайне неуважительно обращаться к Тихону Николаевичу Куликовскому-Романову с требованиями предоставить им кровь и волосы для идентификации «екатеринбургских останков» и прислать их образцы просто в конверте par avion [66] . Естественно, ответом был отказ.
66
Авиапочта.