Наставление в христианской вере, т.3

Кальвин Жан

Если это есть часть истинного богопознания — когда, будучи повержены и словно уничтожены мыслью о собственном нечестии, мы сознаём, что Бог творит нам добро, которого мы недостойны, — то почему мы пытаемся по своей страшной злобе похитить у Бога даже малейшую частицу хвалы за доброту, дающуюся даром? Подобно и Иеремия, восклицая, что мудрый не хвалится своею мудростью, сильный силою своею, а богатый своим богатством, но хвалящийся хвалится Богом (Иер 9:23-24), не утверждает ли этим, что если человек хвалится собою, то он губит частицу Божьей славы? И в самом деле, св. Павел вспоминает это место именно в таком смысле, когда говорит, что всё относящееся к нашему спасению заключено в Иисусе Христе, дабы всякий хвалился одним только Богом [1 Кор 1:30-31]. Это значит, что всякий, кто имеет дерзость считать себя чем-то обладающим, восстаёт против Бога и бросает тень на его славу.

2. Мы, разумеется, никогда не сможем достойно прославлять Бога иначе, как отказавшись от прославления себя. Более

того, нам следует принять следующее общее правило: человек, хвалящий самого себя, хвалится наперекор Богу. Недаром св. Павел говорит, что люди тогда окончательно покорятся Богу, когда будут лишены всякого повода прославлять себя. Поэтому и Исайя, возвещая, что Израиль обретёт праведность в Боге, добавляет, что тогда он получит и похвалу себе (Ис 45:25). Он как бы говорит, что цель, ради которой оправдываются избранные Богом, состоит в том, чтобы они прославились в Нём, а не как-то иначе. Способ получить похвалу от Бога он показывает в предыдущей фразе: только у Господа мы получим оправдание, только в Нём наша сила. Заметим, что здесь требуется не простое признание, но признание, подтверждённое клятвой, дабы нам не казалось, что можно обойтись каким-то притворным смирением. Пускай человек не говорит, что не хвалится и не прославляет себя, если даже без всякой дерзо-

8 690

сти он считает себя праведным. Ибо такое чувство не может не порождать самоуверенности, а самоуверенность всегда приводит к самовосхвалению.

Нам надлежит постоянно помнить нашу цель, когда мы рассуждаем о праведности: а именно, что похвала за неё целиком и полностью пребывает в Боге. Ибо, как сказал апостол, дабы засвидетельствовать свою праведность, Он излил на нас свою благодать, чтобы явиться праведным и оправдывающим верующего в Иисуса (Рим 3:26). Поэтому в другом месте после слов, что Бог даровал нам спасение, чтобы возвеличить славу своего Имени*, апостол, словно перефразируя, говорит так: «благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» (Эф 2:8-9). И св. Пётр, убеждающий нас, что мы призваны в надежду спасения, дабы возвещать совершенства (raconter les louanges) Того, кто вырвал нас из тьмы в чудный свет (1 Пет 2:9), призывает верующих так возносить хвалу одному лишь Богу, чтобы она заставила умолкнуть все притязания плоти. Итак, следует заключить, что человек не может приписывать себе ни капли праведности, не совершая тем самым святотатства. Ибо это означает умалять славу Божьей праведности.

3. Далее, если мы желаем знать, каким образом совесть может получить покой и радость в Боге, мы не найдём другого средства, кроме как считать праведность даром от его щедрот. Нам нужно всегда помнить слова Соломона: «Кто может сказать: "я очистил моё сердце, я чист от греха моего"?» (Прит 20:9) Безусловно, нет ни единого человека, кто не был бы отягощен безмерным грузом скверны. Пускай самые совершенные обнажат свою совесть и дадут отчёт в своих делах. Какой исход их ожидает? Смогут ли они успокоиться и ощутить сердечную радость, как будто они примирились с Богом? Не станут ли они, скорее, терзаться страшными муками, когда почувствуют, что заслуживают любого проклятия, если будут судимы по своим делам? Ведь, разумеется, необходимо, чтобы совесть, воззрев на Бога, пребывала в мире и согласии с его судом, или же она будет охвачена ужасом ада.

*В Синодальном переводе: «дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей» (Эф 2:7).

Следовательно, мы ни к чему не придём, рассуждая о праведности, если не дадим определения такой праведности, на которой душа сможет утвердиться и благодаря этому выдержать Божий суд. Только когда наша душа будет обладать чем-то, чтобы предстать перед Богом, не ужасаясь, чтобы ожидать и получить без сомнения и страха его приговор, — только тогда мы можем считать, что обрели неложную праведность. Поэтому не случайно апостол с такой силой настаивает на этом принципе, выражая его в словах, которые мне кажутся как бы моими собственными: «Если утверждающиеся на законе суть наследники, то тщетна вера, бездейственно обетование» (Рим 4:14). Отсюда он, во-первых, делает вывод, что вера теряет смысл и обращается в ничто, если праведность зависит от наших заслуг, добываемых делами, или от исполнения Закона. Ведь тогда никто не мог бы надёжно преуспеть в ней, поскольку на самом деле нет никого, кто бы осмелился заявить, что удовлетворил требованиям Закона, ибо нет ни одного, кто целиком отвечает ему своими поступками.

Итак, чтобы не искать более доказательств, каждый человек может стать себе в этом отношении свидетелем, если захочет посмотреть на себя честными глазами. Каждый будет охвачен сомнениями, а потом впадёт в отчаяние, взвесив в своём сознании, сколь тяжким бременем долгов он отягощен и насколько далёк он от выполнения условий, которые ему были поставлены. И вот, вера уже подавляется и затухает. Ибо блуждать, меняться, подниматься вверх и падать вниз, сомневаться, находиться словно в подвешенном состоянии и, наконец, отчаиваться — значит не доверять Богу. Доверять можно, только утверждая своё сердце в постоянной и непреклонной уверенности, на том прочном основании, на котором только и можно покоиться.

4. Во-вторых,

апостол добавляет, что обетования как бы отменены и уничтожены. Ибо если бы их осуществление зависело от наших заслуг, когда смогли бы мы прийти к тому, чтобы заслужить милость Бога? При этом второе можно вывести из первого. Ибо обетование будет исполнено только для тех, кто получит его через веру. Посему, если вера утрачена, обетование теряет силу. Мы получаем наследие в вере, дабы оно основывалось на благодати Божьей, и таком образом было восстановлено обетование. Оно вполне подтверждается, когда покоится на одной лишь милости Бога, поскольку его милость и истина связаны вечной связью. То есть, Господь твёрдо держится всего того, что обещает нам по своей благости. Поэтому Давид, прежде чем взмолиться, чтобы спасение было дано ему по слову Божьему, указывает как на причину этого на милость Бога: «Да будет же милость Твоя утешением* моим, по слову Твоему» (Пс 118/ 119:76). Именно в этом следует нам прочно утвердить всякую нашу надежду и не бросать взгляды на наши дела, пытаясь разглядеть в них какую-то помощь.

*У Кальвина — «спасением».

к*

Дабы сие никому не казалось новостью, скажем, что поступать так советует и св. Августин: «Иисус Христос, говорит он, всегда будет царствовать в своих рабах. Таково обетование Бога. Так сказал Бог, а если этого недостаточно, то поклялся. Поскольку данное Им обетование непреложно не по причине наших заслуг, а по его милости, нам следует без страха исповедовать то, в чём мы не можем сомневаться»3. Нечто подобное говорит св. Бернар: «Ученики спросили Иисуса: кто может спастись? Он им ответил, что это невозможно человекам, но не Богу. Вот в чём наша уверенность, вот наше единственное утешение, вот основание всякой надежды. Но хотя мы и уверены в Божьей власти, что мы скажем о его воле? "Человек ни любви, ни ненависти не знает во всём том, что пред ним"» (Эккл 9:1). Кто познал волю Господню или кто был советником Ему? (1 Кор 2:16)* Здесь нам необходима помощь веры. Нам необходима помощь истины, дабы всё, что сокрыто от нас в сердце Отчем, было открыто нам Духом, и чтобы Дух Божий, подавая нам свидетельство, убеждал нас, что мы — дети Божьи; чтобы Он убеждал нас в этом, говорю я, призывая нас и оправдывая даром через веру, которая есть посредствующее звено (moyen) между Божественным предопределением и славой вечной жизни»ь.

аАвгустин. Толкование на Пс 88, I, 5 (МР1_, XXXVII, 1123).

*Синодальный перевод: «Кто познал ум Господень, чтобы мог судить его?»

ьБернар Клервоский. Проповедь об освящении Церкви, V, 6 р. (МРЦ СЬХХХШ, 533).

Короче говоря, нам следует сделать следующий вывод: Писание учит, что обетования Бога не имеют никакой силы и действенности, если они не принимаются с сердечным доверием. С другой стороны, оно объявляет, что если в сердце гнездится некое сомнение или неуверенность, то обетования становятся тщетными. Наконец оно объясняет, что мы способны лишь тревожиться и страшиться, если эти обетования основаны на наших делах. Следовательно, либо мы лишаемся всякой праведности, либо наши дела не принимаются во внимание. Но главное — пусть будет одна вера, природа которой в том, чтобы закрыть глаза и навострить слух: это значит быть чутким к одному лишь Божьему обетованию, не обращая внимания на какие-то достоинства или заслуги человека. Тем самым подтверждается прекрасное обетование Захарии о том, что, когда всё земное беззаконие будет изглажено, будете друг друга приглашать под виноград и под смоковницу (Зах 3:10). Здесь пророк имеет в виду, что верующие только тогда обретут радость мира, когда получат прощение грехов. (При этом нужно учитывать обычный приём пророков: говоря о царстве Христа, они представляют земные Божьи благословения как образы духовных благ.) Отсюда проистекает и то, что Христос именуется «Князем мира» (Ис 9:6), а потом «миром нашим» (Эф 2:14), ибо именно Он утишит тревоги совести.

Если спросят, каким образом, то необходимо вернуться к теме жертвы, которой был умиротворён Бог. Ибо никогда человек не перестанет тревожиться и бояться, пока не убедится, что Бог благосклонен к нам только вследствие удовлетворения, которое дал Христос, понеся тяжесть его гнева. Итак, нам нельзя искать мира где-либо вне страха и трепета Христа — нашего Искупителя85.

5. Но зачем мне приводить несколько тёмное свидетельство, когда сам св. Павел заявляет, что нет для совести никакой примиряющей радости, если твёрдо не установлено, что мы оправданы верою (Рим 5:1)*. Он тут же вновь объясняет, откуда проистекает эта уверенность: когда в наши сердца Св. Духом изливается любовь Бога [Рим 5:5]. Он как бы говорит, что наши души не могут быть умиротворены иначе, кроме как убеждённостью в том, что мы угодны Богу. Вот почему в другом месте он восклицает от имени всех верующих: «Кто отлучит нас от любви Божией во Христе Иисусе?» [Рим 8:35,39] Ибо, пока мы не придём к ней, мы дрожим при каждом дуновении ветра. Но когда Бог показывает Себя нашим Пастырем, появляется уверенность вопреки тени смертной [Пс 22/23:1,4].