Наставление в христианской вере, т.3
Шрифт:
Поэтому св. Павел, ничуть не колеблясь, говорит, что смерть Христа была бы для нас напрасной, если бы мы подчинялись людям [Гал 2:21]*. В нескольких главах Послания к галатам он он рассуждает не о чём ином, как о том, что Иисус Христос погиб бы для нас и свет его угас бы, если бы наша совесть не стояла твёрдо в свободе, от которой она несомненно бы отпала, если бы в угоду людям дала связать себя законами и постав-новлениями114 (Гал 5:1-4).
Поскольку понять эту истину крайне важно, то её необходимо изложить яснее. Ибр когда в наши дни произносят хотя бы слово в пользу отказа от человеческих установлений, тут же поднимается страшный шум, — исходящий либо от мятежников, либо от клеветников, — будто отвергается и отбрасывается всякое послушание
Чтобы выйти из этого затруднения, необходимо отметить, что человек управляется двояким образом. Один род управления, или власти (rйgime), — духовный; посредством его совесть научается божественным предметам, всему тому, что относится к благочестию и набожности. Другой род власти — политический, или гражданский, благодаря которому человек учится исполнять общественные и гражданские обязанности, что необходимо для поддержания нормальных отношений между людьми.
Обычно эти два рода власти принято называть духовной и светской (temporelle) «юрисдикцией»115. Эти наименования достаточно уместны, так как они отражают тот факт, что первый род власти относится к жизни души, а второй служит потребностям земной жизни, причём не толь-
синодальный перевод: «А если законом оправдание, то Христос напрасно умер».
ко для того, чтобы люди могли питаться и одеваться, но и чтобы создавать законы, в соответствии с которыми мы способны честно и справедливо относиться друг к другу. Первый род власти пребывает во внутреннем человеке, второй формирует и совершенствует лишь внешнюю нравственность. С позволения читателей я буду именовать первый род «духовным царством», а второй — «гражданским», или «политическим». Итак, поскольку мы разграничили эти сферы, нам следует рассмотреть каждую в отдельности и не смешивать их. Ибо в человеке существуют как бы два мира, которые могут управляться разными «царями» и разными законами.
Это разграничение убеждает нас, что всё то, чему учит Евангелие относительно духовной свободы, не противоречит правам и основаниям земной политики. Оно не утверждает, будто бы христиане не должны подчиняться человеческим законам, поскольку их совесть свободна перед Богом, или будто бы они освобождены от всякого служения по плоти, так как освобождены по духу. Более того, рассматривая установления, которые, как представляется, касаются власти духовного рода, можно впасть в заблуждение. Поэтому необходимо проводить различие и между отдельными подобными установлениями, чтобы выяснить, которые из них законны, то есть соответствуют Слову Божьему, а которые должны быть отвергнуты. О земной политике мы поговорим в другом месте3.
Сейчас я не буду говорить и о церковных законах, поскольку их рассмотрение более уместно в четвёртой книге, где речь пойдёт о власти Церквиь. Здесь же мы пока подведём итог нашему обсуждению. Рассматриваемый предмет не приводил бы ни к каким трудностям (о чём я уже говорил), если бы многие сами не запутывались, забывая о разграничении политики и совести, то есть о юрисдикции внешней и гражданской, с одной стороны, и духовного суда, производимого совестью, с другой.
У св. Павла есть, однако, место, связанное с более серьёзными трудностями: то место, где он говорит, что начальникам надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести (Рим 13:1,5). Ведь отсюда следует, что совесть подчиняется гражданским законам. А если это так, то всё сказанное нами выше, а также то, что мы ещё имеем сказать о духовной власти, теряет всякий смысл. Чтобы разрешить эти сомнения, необходимо прежде всего понять, что такое «совесть» (conscience). Само слово помогает нам прояснить этот вопрос. Когда мы говорим, что люди знают то, что постиг их разум, то употребляем слово «знание», «ведение»
аКн. IV, гл. XX. ьКн. IV, гл. X-XI.
(science). Когда же у них возникает ощущение Божьего суда, которое выступает в качестве свидетеля, не позволяющего им скрыть свои прегрешения, но открывающего их перед престолом Великого
Обыкновенное знание может угаснуть в человеке. Поэтому чувство, влекущее человека к Божьему судейскому престолу, — словно стражник, который поставлен, чтобы следить за ним и раскрывать то, что человек с лёгкостью скрыл бы, если б мог. Вот откуда произошла старинная поговорка: совесть подобна тысяче свидетелей3. По той же причине св. Пётр называет добрую совесть залогом спокойствия духа, когда верующий, полагаясь на милость Христа, смело предстаёт пред ликом Бога (1 Пет 3:21)***. А в Послании к евреям апостол, говоря, что верующие не имеют уже никакого сознания греха (Евр 10:2), тем самым утверждает, что они прощены и освобождены от грехов, дабы не мучиться более угрызениями совести.
| *Во французском и латинском языках связь между рассматриваемыми понятиями и словами выражена гораздо более явно, чем в русском: science (scientia) — conscience (conscientia). Приставка «con-» (со значением «со-») отражает то самое присутствие «свидетеля», о котором говорит Кальвин. — Прим. перев. |
| **Синодальный перевод: «...о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, — в день, когда... Бог будет судить тайные дела человеков». |
| аКвинтилиан. Об образовании оратора, V, XI, 41. |
| ***Синодальный перевод: «...обещание Богу доброй совести спасает воскресением Иисуса Христа». |
16. Посему, дела имеют определённое значение для людей, а совесть имеет своей целью Бога. Добрая совесть — это не что иное, как внутренняя неповреждённость сердца. Именно в этой связи св. Павел говорит, что исполнение Закона заключается в любви, чистой совести и нелицемерной вере (1 Тим 1:5). И несколько ниже он показывает, чем совесть отличается от обычного знания: он говорит, что некоторые отпали от веры, ибо отвергли добрую совесть (1 Тим 1:19). Тем самым он показывает, что чистая совесть — это живое стремление чтить Бога и непритворное усердие в том, чтобы жить чисто и свято.
Иногда слово «совесть» употребляется применительно к человеческим делам. Например, в Деяниях апостолов св. Павел говорит, что он прилагает усилия к тому, чтобы «всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми» (Деян 24:16). Но это сказано в том смысле, что люди пользуются видимыми плодами, порождаемыми совестью. Однако в собственном смысле слова совесть, как я уже говорил, обращена к Богу и Его имеет своей целью.
Мы утверждаем поэтому, что тот или иной закон связывает совесть в том случае, когда он принуждает человека к чему-то не по отношению к ближним, но лишь самого по себе, как если бы он имел дело только с Богом. Вот пример. Бог заповедал нам не только хранить чистоту сердца от всякой скверны, но и хранить себя от всяких скверных слов и от всякой невоздержанности, ведущей к разврату. Моя совесть склонна исполнять этот закон, даже если бы на земле не оказалось ни единого живого человека. Поэтому если я проявлю невоздержанность и развращённость, то этим не только оскорбляю и ввожу в соблазн своих братьев, но и становлюсь виновным перед Богом как преступивший то, что было Им запрещено лично мне.