Наставление в христианской вере, тт. 1,2
Шрифт:
Не дерзаю слишком много говорить о своём труде и о той возможной пользе, которую доставит его чтение, чтобы не показалось, что я оцениваю его слишком высоко. Тем не менее заверяю, что он может послужить для всех детей Божьих ключом к глубокому и правильному пониманию Святого Писания. Поэтому, если Господь теперь даёт мне возможность сделать некоторые замечания, я буду настолько краток, насколько смогу. Нет нужды в долгих рассуждениях, ибо в моей книге подробно обсуждается почти всё содержание христианства. Поскольку же нам надлежит считать святое учение и всякую истину исходящими от Бога, я бесхитростно дерзаю высказать то, что думаю об этом труде, признавая его скорее принадлежащим Богу, чем мне. Поистине именно Ему следует воздать хвалу.
Поэтому я призываю всех благоговейно почитающих слово
КОРОЛЮ ФРАНЦИИ
Христианнейшему Франциску, Первому из носящих это имя, своему Государю и верховному господину — Жан Кальвин с пожеланием мира и спасения в Господе нашем Иисусе Христе
Вначале, когда я только приступил к написанию этой книги, у меня и в мыслях не было, Сир, предлагать написанное мною вниманию Вашего Величества. Моё намерение состояло лишь в том, чтобы изложить некоторые основные истины, благодаря чему возлюбившие Бога получат наставление в подлинном благочестии. И прежде всего я хотел своим трудом послужить нашим соотечественникам, многие из которых, как я вижу, алчут и жаждут Иисуса Христа, но лишь очень немногие получили о Нём истинное знание. Эту мою заботу легко заметить в самой книге, ибо я старался учить в ней настолько просто, насколько это было возможно.
Но ввиду того, что неистовство некоторых нечестивцев в Вашем королевстве достигло такой степени, что вовсе не оставляет места никакому здравому учению, мне показалось важным воспользоваться этой книгой не только для наставления тех, кого я изначально хотел научить с её помощью, но и представить её Вам как исповедание веры.
Вы могли бы сами судить об учении, против которого с такой яростью ополчились нечестивцы, огнём и мечом сеющие ныне смуту в Вашем королевстве. Я нисколько не стыжусь признаться, что изложил здесь почти полностью то самое учение, за которое, с их точки зрения, следует карать тюрьмой, ссылкой, изгнанием и костром и которому, как они провозглашают, нет места ни на земле, ни на море.
Мне хорошо известно, какими чудовищными вещами они наполняют Ваш слух и Ваше сердце, чтобы наше дело стало для Вас ненавистным1. Но Вы рассмотрите его сами, с присущими Вам кротостью и милосердием. Ведь если бы было достаточно одного лишь обвинения, то не осталось бы невиновности ни в словах, ни в делах. Если кто-нибудь возгорится желанием вызвать ненависть к тому учению, которое я представляю на Ваш суд, и скажет, что оно уже осуждено по взаимному согласию всех государств и что против него уже вынесен судебный приговор, то по существу это означает лишь одно: отчасти оно было подавлено силой и заговором могущественных врагов, отчасти же злонамеренно искажено ложью, обманом, клеветой и предательством с их стороны. Произволом и насилием является вынесение сурового приговора нашему учению прежде, чем оно получило возможность защищаться. Обманом и предательством — безосновательное именование его бунтом и преступлением. Чтобы никто не счёл наши жалобы несправедливыми, Вы сами, Сир, можете засвидетельствовать ту ложь и клевету, которой ежедневно чернят наше учение перед Вами, будто бы его единственная цель в том, чтобы все королевства и государства были разрушены, мир поколеблен, законы отменены, поместья и владения разорены, короче, чтобы всё смешалось во всеобщем хаосе.
При всём том Вы слышите только малую часть! Ибо среди простого народа кое-кто распространяет против нашего учения столь чудовищные слухи, что, если бы они были правдой, все справедливо сочли бы его само и всех его создателей достойными тысячи костров и тысячи виселиц. Если люди верят подобной клевете, то неудивительно, что наше учение вызывает всеобщую ненависть. Вот почему все государства по общему согласию замышляют осудить и нас, и наше учение. Те, кто решил нас судить, сгорают от нетерпения сделать это и выносят приговор на основе ими же придуманных представлений. Они считают, что очень хорошо выполняют свои обязанности, когда осуждают на смерть тех, кто изобличён только собственным признанием или чьим-то свидетельством. Но в чём их преступление? В следовании этому проклятому учению, говорят они. Но почему они называют его проклятым? Защита исходила бы не из недоверия к нему, но из признания его истинным. Здесь же не дозволяют даже рта раскрыть. Поэтому я не без основания прошу Вас, Сир, соблаговолить разобраться в этом деле, которое до сих пор велось без всякого толка и порядка и, скорее, с нетерпением, чем с подобающей правосудию сдержанностью и степенностью.
И не подумайте, будто в данном случае я забочусь о себе, о снискании позволения вернуться в страну, где я родился. Конечно, я истытываю к ней ту человеческую привязанность, какую надлежит испытывать к родине. Тем не менее нынешнее положение дел таково, что я не чувствую глубокой скорби, что лишён её. Я пекусь об общем деле всех верующих, о деле Христовом, которое сегодня так оскорбляется и попирается в Вашем королевстве, что положение его кажется отчаянным. Виной тому — тирания некоторых фарисеев, а совсем не Ваша воля. Но здесь не место разбираться в причинах происходящего. Каковы бы они ни были, наше дело находится в опасности. Могущество врагов Божьих дошло до того, что истина Христова хотя и не погибла окончательно, тем не менее вынуждена скрываться и хорониться, как нечто постыдное. Что же касается бедной Церкви, она или обескровлена жестокими убийствами, или истощена изгнаниями, или так запугана угрозами и террором, что не отваживается молвить слова. К тому же враги с присущим им неистовством настойчиво стремятся разрушить уже расшатанную ими стену и довершить начатый разгром.
И при всём том никто не встаёт на защиту от этой злобной ярости. А если и находятся такие, кто хотел бы послужить истине, то враги Божьи заявляют, что никоим образом нельзя прощать неразумия и невежества простолюдинов. Так они говорят, называя неразумием и невежеством достовернейшую божественную истину, а глупцами тех, кого почтил наш Господь, сообщив им тайны своей небесной Премудрости. Так, все теперь стыдятся Евангелия. Ваш долг, Сир, не отвращать ни Вашего слуха, ни Вашего мужества от защиты столь справедливого дела, особенно когда речь идёт о великой задаче — познать, каким образом слава Божья укрепится на земле и божественная истина вновь обретёт честь и достоинство, и Царство Христово сохранится в своей целостности2. Дело, достойное Вашего слуха, Вашего правосудия, Вашего королевского трона!
Ибо короля делает истинным королём признание того, что он правит своей страной как наместник Бога. И наоборот, кто пользуется королевской властью не ради служения славе Божьей, тот не король, а разбойник3. Можно ли ждать процветания в королевстве, где не правит скипетр Божий, то есть его святое слово? Ибо небесный эдикт не может лгать; им же утверждается, что без откровения свыше народ будет рассеян (Прит 29:18)*. И пусть не отвращает Вас презрение к нашему ничтожеству. Мы и сами признаём, что ничтожны и презираемы. Перед Богом мы жалкие грешники, людьми хулимы и гонимы и даже готовы называться, если Вам угодно, грязью и нечистотами мира или чем-нибудь ещё более презренным. Так что нам нечем хвалиться перед Богом, кроме одной лишь его милости, по которой Он даровал нам незаслуженное спасение. И нечем хвастаться перед людьми, кроме нашей немощи, то есть того, что всеми почитается за великое бесчестье.
И тем не менее нашему учению суждено возвыситься надо всей славой и могуществом мира. Ибо оно принадлежит не нам, но Живому Богу и Христу, которого Отец поставил Царём — править от моря и до моря, до пределов земли. Причём так править, что от жезла уст его сотрясается вся земля и сокрушается силой и славой, как сосуд горшечника. И совершается по слову пророков, предсказавших, что Он сокрушит царства, прочные, как железо и глина, и блистательные, как золото и серебро (Ис 11:4; Пс 2:9; Дан 2:32).