Наставники Лавкрафта (сборник)
Шрифт:
Дайсон и Филипс дали офицеру свои визитные карточки и удалились, с трудом пробившись через толпу, которая все росла и росла; улочка, только что пустынная и заброшенная, быстро заполнялась роем зевак: белые лица, выпученные глаза и жужжание голосов, полных изумления и ужаса, прерываемых окриками полицейских. Вырвавшись из этого круга праздного любопытства, друзья быстро зашагали прочь; в течение двадцати минут они не проронили ни слова.
– Филипс, – сказал Дайсон с жаром, когда они вышли на узкую, но приветливую улочку, чистую и ярко освещенную, – Филипс, я должен извиниться перед вами. Я был неправ, затеяв тот разговор сегодня. Какая-то инфернальная вышла шутка – можно
– Ради всего святого, помолчите, – сказал Филипс, с видимым усилием подавляя дрожь ужаса. – Вы сегодня сказали мне правду: троглодиты действительно еще бродят по земле, прямо по этим улицам, среди нас, убивая просто ради жажды крови!
– Я зайду к вам ненадолго, – сказал Дайсон, когда они добрались до Ред-Лайон-сквер, – мне нужно кое-что спросить у вас. Думаю, между нами в любом случае не должно остаться ничего недосказанного.
Филипс хмуро кивнул, и они поднялись в квартиру, где все вещи виднелись смутными силуэтами в слабом свете, проникающем снаружи. Когда была зажжена свеча, они сели друг напротив друга, и Дайсон заговорил.
– Возможно, – начал он, – вы не заметили, как я рассматривал стену прямо над головой убитого. Фонарь инспектора ярко освещал ее, я увидел нечто странное и пригляделся повнимательнее. Там кто-то начертил красным мелом грубый контур руки – человеческой руки. Однако меня поразило необычное расположение пальцев; оно было вот такое… – Он взял карандаш, лист бумаги, сделал беглый набросок и подал его Филипсу. Это был грубый абрис тыльной стороны ладони, со стиснутыми в кулак пальцами; кончик большого пальца торчал между указательным и средним и был обращен книзу, как бы указывая на что-то.
– Что-то в этом роде, – сказал Дайсон, видя, что Филипс побледнел еще сильнее. – Большой палец как бы указывал на труп; жуткий жест, и казалось, будто рука живая. А чуть ниже виднелась маленькая метка, присыпанная меловой пылью, – как если бы кто-то начал чертить, но мелок сломался в его руке. Обломок мелка лежал на земле. Что вы об этом думаете?
– Это ужасный древний символ, – сказал Филипс, – один из самых ужасных знаков, связанных с верой в дурной глаз. Он распространен ныне в Италии, но можно не сомневаться, что был известен с глубокой древности. Это – один из пережитков; его возникновение мы должны отнести к тем темным топям, из которых произошел человек.
Дайсон взял свою шляпу и собрался уходить.
– Я думаю, без всяких шуток, – сказал он, – что свое обещание выполнил, и мы действительно идем по горячему следу. Получается, что я на самом деле показал вам первобытного человека или, во всяком случае, образчик его творчества.
Примерно через месяц после невероятного и таинственного убийства сэра Томаса Вивиэна, известного и всеми уважаемого специалиста по сердечным болезням, Дайсон снова навестил своего друга Филипса, которого застал, против обыкновения, не погруженным в серьезные исследования, но развалившимся в большом уютном кресле в расслабленной позе. Он сердечно приветствовал Дайсона.
– Я очень рад, что вы пришли, – начал он. – Я уже подумывал сам зайти к вам. В нашем деле не осталось больше ни тени сомнения.
– Вы имеете в виду дело сэра Томаса Вивиэна?
– О нет, вовсе нет. Я говорю о проблеме рыболовных крючков. Откровенно говоря, при нашей предыдущей встрече моя уверенность была не вполне обоснованной, но с того момента появились новые факты; только вчера я получил письмо от прославленного члена Королевского общества [34] ,
34
Королевское общество – ведущее научное общество Великобритании, одно из старейших в мире (создано в 1660 году), основной принцип которого – полагаться в исследованиях только на научные свидетельства, точные факты. Для англичанина-ученого – высший авторитет.
– Ваш выбор мне нравится, – сказал Дайсон, – думаю, такое исследование будет полезным. Но сейчас мне представляется более таинственным дело об убийстве сэра Томаса Вивиэна.
– Вряд ли, по-моему. В ту ночь я позволил себе испугаться; но теперь вижу, что факты допускают вполне тривиальное объяснение.
– Да неужели? Какова же ваша теория?
– Ну, я полагаю, что Вивиэн в ранний период своей жизни оказался замешанным в не слишком благовидное приключение, и его убил из мести какой-то итальянец, которому он причинил ущерб.
– Итальянец? Почему?
– Потому что у нас имеется знак руки, по-итальянски mano in fica. Этот жест в наше время используют только итальянцы. Вот почему факт, который казался нам самым неясным, вносит теперь полную ясность в данное дело.
– Да, выходит так. А кремневый нож?
– Это совсем просто. Тот человек нашел его в Италии или, возможно, украл из какого-нибудь музея. Следуйте по линии наименьшего сопротивления, дорогой друг, и вы увидите, что нам незачем вытаскивать первобытного человека из его прадавней могилы под холмом.
– В ваших словах есть доля истины, – признал Дайсон. – Значит, если я правильно понял, этот ваш итальянец, убив Вивиэна, любезно предоставил Скотленд-Ярду полезную улику, нарисовав мелом эту руку?
– Почему бы и нет? Вспомните: убийца всегда психически ненормален. Он может разработать сложную схему и продумать девять десятых ее деталей с проницательностью и точностью игрока в шахматы или математика; но в какой-то момент разум оставляет его, и он поступает как глупец. Вы также должны принять во внимание безмерную гордыню или тщеславие преступника; ему нравится оставлять какие-нибудь знаки, наподобие своей подписи.
– Что же, ваша версия весьма изобретательна; но читали ли вы отчеты о расследовании?
– Ни слова. Я только дал свои показания, вышел из здания суда и выбросил эту тему из головы.
– Понятно. Тогда, если не возражаете, я хотел бы посвятить вас в подробности дела. Я изучил его внимательно и, признаюсь, сильно заинтересовался.
– Очень хорошо. Но предупреждаю: с тайнами покончено. Отныне мы должны придерживаться фактов!
– Да-да, именно факты я и хочу вам предоставить. И первым будет вот такой факт: когда полицейские перевернули тело сэра Томаса Вивиэна, под ним нашли раскрытый складной нож. Это та уродливая штука, которую носят моряки; на клинок такого ножа достаточно нажать, чтобы он жестко зафиксировался и орудие было приведено в готовность. Обнаженный клинок блестел, но на нем не было следов крови, и осмотр показал, что он совсем новый, им еще ни разу не пользовались. На первый взгляд, у вашего гипотетического итальянца вполне мог быть такой нож. Но рассудите: вероятно ли, чтобы он купил новый нож специально для совершения убийства? И потом: если у него был этот нож, почему он пустил в ход не его, а этот кусок старого кремня?