Настоящая фантастика – 2014 (сборник)
Шрифт:
Ну, и лады.
– Вот и поместились, – улыбнулся Семену Понятливый.
– А тебе куда, мил человек? – поинтересовался Порожняк.
Тревожно как-то стало на душе, нехорошо.
– Туда, – странный пассажир кивнул за лобовое стекло.
– Деньги есть? У нас «туда» задаром не возят.
Понятливый спохватился, достал из кармана пакетик.
– Хватит?
Семен сглотнул. Доброволец, мать его, герой! Хуже клиента не бывает. Вот влип! И паренек-то правильный. Какого ж хрена? С другой стороны – понятно какого. Бежит от себя и от бытовухи. Ну-ну, бегунец. Черт с тобой!
Семен
Раиса Анисимовна с трудом подняла ногу на нижнюю ступень. Зять ласково взял ее под локоток.
– Та не штовхайся, Ирод! – возмутилась теща.
– Я помогаю, мама.
– Кобыла твоя мама, – сварливо проворчала старуха. – Ишо плыга пуще зебры у Афрыке. А я стара для таких фортелей.
Водила сидел за рулем, пыхтя сигаретой.
– Ты чо робыш, Ирод? – визгливо крикнула Раиса Анисимовна. – Повный ахтобус табака!
Тот покосился на старуху, выпустил облако дыма в форточку и выбросил окурок.
– Проходите в салон, – тусклым голосом произнес водитель.
– Какой салон? Ента душегубка? – не унималась старуха.
В автобусе слоилось облачко дыма. Зять бойко открыл форточки, вернулся к теще.
– Садитесь, мама. Хотите впереди?
– Шоб мене люди стоптали? Сяду де захочу! Щас гроши тока достану.
– Я заплачу, мама, – заверил зять.
На мгновение Раиса Анисимовна онемела, а потом, бурча, побрела по салону старого «ЛиАЗа», волоча за собой сумки с зеленью.
Водила был под стать автобусу: пухлое лицо, мелкая темная щетина на щеках, рубаха с тертыми воротом и манжетами.
– Сколько? – спросил зять, доставая кошелек.
Водила прищурился:
– А то не знаешь?
Зять долго звенел в кармашке кошеля мелочью – руки дрожали.
Старый «ЛиАЗ», чуть заваливаясь на правую сторону, отошел от остановки. Две китайские монетки на лобовом стекле качались в такт машине.
Автобус отеля сверкал серебристыми боками. Родион Александрович довольно хмыкнул: второй этаж, шикарные кресла. После жары у стеклянных дверей аэропорта приятная прохлада салона. Опрятный араб-водитель белозубо улыбнулся у дверей автобуса, поклонился едва не до земли, приглашая войти. Родион Эдуардович сунул ему в ладонь монетки – секретарь-референт рекомендовал так сделать. Дескать, на удачу и хороший отдых.
На переднем сиденье у двери расположился парень в камуфляже без знаков отличия. Еще двое, с виду шестерки – цветастые гавайки, темные очки, жвачки чавкают с выражением, – крутят пальцы друг другу. Где-то лавэ по легкому срубили и забурились на дорогой курорт. В середине салона сидела старуха в дорогом костюме, рядом – два чемодана размером с кухонный стол каждый. Маразматичка. Боится с барахлом расстаться. Таких Родион Александрович терпеть не мог: склочные перечницы независимо от положения и достатка. Он выдохнул и втиснулся в свободное кресло.
Серебристый автобус плавно вырулил на трассу, стал набирать ход. Две монетки на лобовом стекле сверкнули в лучах солнца.
Водила
– Не. Не пойдет. Не прокатит, – заявил он, возвращая родителям деньги.
Рина сделала музыку громче, чтобы не слышать спор взрослых. Мать курила, сипло кашляла в кулак. Отчим тыкал бумажки в руки водителю маршрутки. Тот почему-то не соглашался. Нудная ботва.
«Не смотри, не смотри ты по сторонам,
Оставайся такой, как есть,
Оставайся сама собой», – заверяла в наушниках Максим.
Рину отправляли в училище. Точнее, с глаз долой. Подросток раздражал нового папу, надоедал маме, которая боялась остаться без мужика. Потому «папа» договорился с корефаном из города, чтобы тот устроил падчерицу в училище. Рине было все равно. Только бы подальше отсюда.
Замызганная маршрутка, «Газель» с затемненными стеклами, увезет ее в город, и точка. Слабенькая лампочка на лобовом стекле освещала выгоревшую от времени вывеску – не разобрать ни номера, ни маршрута.
Водила под стать машине: мятый комбез лоснится на коленях, светлые волосы торчком, словно только со сна, обветренное лицо чисто выбрито, а глаза усталые. Что сказать? Водила по жизни.
Вот странно, почему деньги не берет? Отчим уже докладывает сверху, козел.
Дребезжа и тарабаня, «Газель» завелась с первого раза. Казалось, под капотом у нее не двигатель, а связка консервных банок. Водила погазовал, на что машина булькнула и заглохла. Толстый дядька презрительно хмыкнул, качнул головой. Старуха с пакетами что-то сварливо пробурчала, поминая Ирода.
За запотевшим окном неясными силуэтами отчим с матерью. Она наверняка плачет. Всегда плачет, когда напьется. Сегодня есть повод – доця покидает родительский дом.
Бренчание в движке сменилось свистящим урчанием, и мир за окном поплыл назад, сменяя декорации.
Семен Порожняк глянул в зеркало: три пассажира. Ни с богатым толстяком, ни со сварливой старухой проблем не будет, а вот с девчонкой… Еще повезло, что сегодня детворы так мало. С ними всегда проблема.
Едва выехали с Кольцевой у конечной остановки, на обочине возникла женщина в синей кофте и спортивных штанах. Она бежала навстречу, как это могут делать полные женщины: колыхая тяжелым бюстом, семеня ногами. Взмахнула рукой: «Стойте!» Семен хотел было проехать мимо, но в руке женщины что-то сверкнуло.
– Вот спасибо, – она вцепилась в двери «Жузельки», как в спасательный круг, отдышалась.
– Я не на своей линии, – предупредил на всякий случай Семен. – Вам куда?
Она на мгновение растерялась, моргнула.
– Ну как же! Вот, – протянула деньги.
Семен кивнул:
– Садитесь.
– Нет-нет. Это не я, – она потупилась и прошептала: – Наш дедушка, понимаете?
Порожняк пожал плечами: дедушка так дедушка. А сама она понимает, что делает?
Женщина оглянулась, кому-то крикнула: «Быстрее!» Прошла еще минута, пока в дверях появился дедушка: бежевая кепка, серый пиджачишко, черные брюки. Вполне ухоженный старикан с сумочкой в руке. Зачем они дают с собой вещи? Привычка показывать заботу о ближнем?