Настоящая принцесса и Снежная Осень
Шрифт:
Это шли дети. Одинаковой шаткой походкой. Одинаково не замечая подёрнутых ледком луж и наступая в них с размаху. Они не обращали внимания на крыс, жавшихся по краям площади, и не смотрели в небо, где время от времени пролетала какая-нибудь каменная нежить. И крысы со статуями их не трогали. Некоторые дети несли футляры с музыкальными инструментами. Посреди площади каждый из них на несколько секунд замедлял шаг, вскидывал голову, будто к чему-то прислушивался, а потом медленно убредал по Большому проспекту. Были среди них совсем малыши-первоклашки,
— Да они же спят на ходу! — хриплым шепотом сказал старший Конрад. Я отсюда вижу!
Филин покосился на него с завистью:
— Что, буквально?
— Глаза у всех закрыты, — растерянно развел руками Конрад.
Инго прищурился, потом решительно распахнул окно и высунулся из него чуть ли не наполовину.
— Да, — подтвердил он. — И не спотыкаются. И луж не замечают.
По комнате закружил ледяной ветер, норовя задуть свечи.
— Филин, отойдите-ка, сквозняк, — сказал Инго. Филин послушно повернулся и…
— Лизавета!!! — панически закричал он. — Ты где? — он бросился вон из комнаты и тут же нернулся. — Сбежали! Оба! — рявкнул он так, что свеча на столе погасла, и закашлялся. — Паршивцы! Подвигов захотелось!
Инго побелел, не поверил и побежал проверять, а Конрад приосанился и тихо, но внятно пробормотал: «Неудивительно».
— Всех поздравляю, — Филин мешком осел па стул. Рядом с креслом спящей мамы Сони.
— Они что, как те, на улице? — Инго снова метнулся к окну. Филин поднял голову:
— Дров не наломай, ладно? Ты сначала пойми, что с ними…
Инго прикусил губу, с усилием выпрямился и стал глядеть вниз, на площадь.
— Филин, а я этого заклятья не знаю, — сказал он через несколько секунд. — Это не сон, они сейчас вообще как неживые, даже холода не чувствуют, и, видите, их ни крысы, ни статуи зa людей не принимают. А физиология вроде бы работает нормально, только дыхание поверхностное… Странно, при таком дыхании они физически не должны идти! У них сил не может быть! — Он запустил пальцы в растрепанную шевелюру. — Я попро…
— Не смей! — сипло закричал Филин. — Вообще ничего не смей! Сядь! Это может быть гаммельнский сомнамбулизм! Оно не снимается, пока само не пройдёт! Ты же их убьёшь, остолоп! — он захлопнул окно так, что стекло задребезжало.
— На Константина это всё не действует, — твёрдо сказал старший Конрад. — Константин ушёл сам и знал, что делает… Или даже улетел.
Филин не сказал «сомневаюсь», хотя мог бы.
— Думаю, Её Высочество тоже, — продолжал Конрад с отеческой гордостью. — Не такие они… кхм… люди, чтобы плясать под чужую дудочку. Или не дудочку.
— Всё равно я иду за ними, — решил Инго. — Конрад, пошли. Филин, пропустите, пожалуйста.
Взъерошенный Филин застыл, насупившись, в дверях и двигаться с места явно не собирался.
— Только попробуй, — раздельно произнес он. — Там тебя ждут и очень
— Филин, пропустите! Там же Лиза! — Если бы Инго говорил это тем самым голосом, которым словесники творят заклинания, не осталось бы не то что Филина, но даже и дверей. А то и всей башни…
— Именно что уже там! — Филин упрямо пригнул голову. — На драконе здесь долететь за две минуты можно! И ей там тоже обрадовались! Зачем чрезмерно радовать врага? Думать надо!
— Филин, а почему это, интересно, вы мне всё время диктуете, что делать и чего не делать? — Инго сузил полыхнувшие зелёным глаза, как разозлённый кот. Только что спину не выгнул и шерсть не вздыбил.
— Во-первых, потому, что ты сам попросил час назад! Сядь, кому говорю! — Филин тоже сверкнул глазами и пошел на короля. — Во-вторых, мы не знаем, что Притценау говорил Лизе на самом деле и какие приводил доводы!
— Здрасьте пожалуйста! — Инго хлопнул в ладоши, отчего во все стороны полетели небольшие, но яркие зелёные молнии. — Такую возможность я отказываюсь даже рассматривать! Филин, вы что? Вы же знаете Лизу!!
— Мутабора мы с тобой тоже неплохо знаем!!!
Конрад сидел очень смирно и очень беззвучно, сложив руки на коленях, трубку не зажигал и переводил взгляд с одного на другого.
Инго и Филин секунду молча смотрели друг па друга, и воздух между ними звенел. Потом они одновременно глубоко вздохнули и хором отчеканили:
— А ну, прекратить истерику!
Инго коротко извинился, после чего Конрад осторожно перевёл дух и нервно глотнул остывшего кофе. Филин извиняться не стал, но пост покинул. Чтобы хоть что-нибудь делать, он собрал со стола посуду, сколько в руках поместилось, и понёс в кухню.
— Идея, — Инго бросился за ним, прихватив свечу. Филин сгрузил чашки в раковину и шагнул в сторону — всем известно, как его величество любит мыть посуду, когда горячая вода чудесным образом льется из крана сама собой. Водопровода-то в Радинглене ещё не построили.
Но Инго чашки мыть не стал и даже наоборот, выставил их на кухонный стол, рядом с бесцветным огоньком свечи. Темнота постепенно л иняла, проступил серый узкий прямоугольник кухонного окна и за ним — пустой двор.
— Сейчас всё узнаем, — пообещал король и вспенил под сильной струей воды капельку бирюзовой пахучей жидкости, сулившей миллионы сверкающих тарелок без всяких усилий. Поднялась бурная белая пена. Инго выключил воду.
— Мне бы посмотреть, что делается в районе Исаакиевской площади, — попросил он.
Пена стала очень быстро оседать. В ней про мялась широкая лента Невы, на мгновение вылепился и стек назад шпиль Адмиралтейства, по том посреди раковины вырос Исаакий, увенчанный радужным куполом, потом пена, словно передумав, осела совсем. И начала все сызнова.
Филин с Инго затаили дыхание. Конрад замер с погасшей трубкой.
Нева, Дворцовая площадь, Адмиралтейство, Невский, Исаакиевский собор… вроде бы все как надо…