Настоящий американец - 2
Шрифт:
– Товарищи, мы не можем задерживаться, к тому же на корабле есть врач и он окажет нашему человеку необходимую медицинскую помощь, – не соглашался с решением хирурга старпом.
Препирательства продолжались минут десять, но победа осталась за медучреждением, так что морякам пришлось уходить не солоно хлебавши, но они обещали вернуться за мичманом уже утром.
Позабыв об аптеке, я рванул на машине в порт, чтобы убедиться в наличии советского корабля. Все дело в том, что я понял как передать Советам свое следующее послание. До
Грузовой теплоход стоял на рейде, а не на пирсе, но я смог разглядеть его название:
– «Нежин». А это не на нем снимали «Пиратов XX века»? – просигналила мне моя память.
Нахлынувшие воспоминания из прошлого и русский сухогруз в зоне видимости сыграли со мной злую шутку – пробудили ностальгию по Родине. Захотелось все бросить и вернуться, обнять березку и разрыдаться на ее белом стволе.
– Брр, – стряхнул я морок. Что-то тебя, Федя, уже второй день на эмоции клинит. Это, наверно, от долгого воздержания. Значит пора решить эту мелкую, но мешающую достижению основной цели проблему.
Причину я, конечно, нашел так себе, но она меня вполне устроила. И в город я уже возвращался в предвкушении праздника для тела. Аптеку удалось обнаружить по общеизвестной вывеске, а вот чтобы найти магазин товаров для художников мне пришлось возвращаться в отель и выпытывать информацию у портье. В этом приморском городишке народ в большинстве своем по-английски не говорил. Слишком недолго, на мою беду, продолжалась оккупация.
– Мистер Уилсон, – ко мне с раскрытой ладонью шагнул Ник Спатари. – Вы тоже рисуете? – его взгляд мазнул по кистям, которые я в этот момент выбирал.
– Ага, вот решил пейзажи пописать. Красивые у вас тут места, – сообщил я местной знаменитости, немного раздраженный тем, что меня отвлекли. Нет, никакого негатива к этому молодому парню я сегодня не испытывал, даже в душе смеялся над собой из-за своих вчерашних кровожадных планов в отношении него. Но у меня появилось важное дело, даже два и я хотел их по-быстрому провернуть, да свалить отсюда. В общем, не до светской трепотни мне сейчас.
– Значит вы тоже художник! – его восторженный тон зародил во мне нехорошие предчувствия. – Вы обязательно должны взглянуть на мои работы! – вот оно. – Я не приму отказа! – надавил он, видимо, уловив желание увильнуть в моих ошарашенных предложением глазах.
– О, как я вам завидую! – воскликнула, греющая уши, продавщица предбальзаковского возраста. – Сеньор Спатари необычайно талантлив! – она утопила Ника в мечтательно-влюбленном взгляде.
Ник смущенно рассвел, но поспешил убраться из зоны поражения и меня за собой утащил, бесцеремонно схватив за рукав моей куртки.
– Да подожди ты, – вырваться мне удалось только на улице. – Дай хоть куплю зачем пришел!
– Извини, она меня пугает, – еще больше смутившись, признался он. – Я тебя здесь подожду.
– Ага, жди, – вздохнул я, поняв, что отбрехаться от похода в ателье художника не выйдет.
Взяв гуашь, бумагу, металлическое перо и на всякий случай кисти, я сложил все это в фирменный пакет, подальше от чужих глаз, нацепил на лицо улыбку и вышел к решившему похвастаться своими работами Спатари.
Мастерская находилась в доме на соседней улице, на последнем этаже пятиэтажного дома. Большое и светлое помещение, наполовину заставленное работами. Здесь были как скульптуры, так и картины. Первые занимали почти все горизонтальные поверхности, вторые висели на стенах и часть из них стояла на полу.
– Отличные работы, – прошелся я вдоль стен. – С кого писал? – остановился я возле картины с обнаженным женским силуэтом на фоне лунной дорожки на морской глади.
– Да есть тут одна красотка, – плотоядно отозвался Ник. – Лучиана, – ее имя он мечтательно протянул.
– Тело у нее шикарное, – я поцокал языком.
– Ага, позировать она мне наотрез оказалась, пришлось рисовать по памяти, – припомнив нанесенную красоткой обиду, вздохнул художник. – Так, говоришь, картина тебе нравится? – встряхнулся он.
– Нравится, – не ожидая подвоха, признался я.
– Хорошо, я согласен. Сто долларов, и она твоя.
– Эээ, – опешил я от такого коварства. Что-то я не припомню художника по фамилии Спатари, чьи картины в мое время продавали на аукционах за миллионы, а это значит, что он так и остался местечковой знаменитостью. Так и зачем мне работа безызвестного в мировом масштабе художника?
– Девяносто, – не так расценил мою заминку Ник.
– По рукам, – отказываться было как-то невежливо, а я еще хотел узнать от него о Лучиане.
– Сегодня наши вечеринку устраивают, – сообщил мне Спатари.
– Ваши – люди искусства в смысле? – уточнил я.
– Ага, соберутся художники, скульпторы, поэты, музыканты и их музы, – на последнем слове Спатари даже причмокнул. Хотел Вайлетт пригласить, но она, ночью улетела. Представляешь, за ней семья целый самолет прислала. Северяне богачи, – с завистью произнес он, – не то что мы, голодранцы, – а теперь в его голосе я отчетливо услышал сословную злость. Так тебя ждать? – вернулся он к вопросу вечеринки для бомонда.
– А Лучиана на ней будет? – ответил я вопросом на вопрос. Мне так-то и вчерашней вечеринки за глаза хватило, но вопрос с гормонами надо было срочно решать. А где еще можно подцепить относительно приличную красотку, как не в обществе людей искусства? Ведь именно на эту богемную прослойку так падки женские сердца.
Ник одобряюще загоготал.
– Приложу все усилия, – заверил он меня.
Поменяв нужные доллары на ненужную картину, я покинул ателье, обещав к полночи подъехать в соседнее здание, где снимал квартиру коллега Спатари и где, собственно, будет проходить вечеринка.