Наступление бури
Шрифт:
Мне страшно хотелось не думать обо всем произошедшем на крыше, но надо было действовать не откладывая. Вытащив из сумочки сотовый телефон, я позвонила Полу Джанкарло. Он не отвечал, и я оставила ему голосовое сообщение, настолько подробное, насколько решилась. Потом позвонила в Кризисный Центр Ассоциации Хранителей и сообщила, что они лишились регионального представителя. Девушка у телефона — господи, какой же юный у нее был голос, — казалась задерганной и испуганной: подозреваю, из-за того, что ей уже пришлось принять немало подобных звонков. Должно быть, нынче они там превратились во что-то вроде «Скорой
Напасти не просто громоздились одна на другую, но словно подпитывали друг друга энергией.
Тихонько чертыхнувшись, я бросила телефон на пассажирское сиденье. Пожарные уже завершили основные мероприятия по тушению, хотя я была уверена, что огонь погас благодаря вмешательству Льюиса, а вовсе не их лестницам и шлангам. Сам Льюис вел какой-то серьезный разговор с Ма’ат, собравшимися тесной группой на углу парковочной площадки. Кругом толпились работавшие в здании люди. Многие были в саже, иные откашливались, наглотавшись дыма, кому-то даже подносили кислородные маски, но серьезно никто не пострадал, и при всей поднятой суматохе разрушения были относительно невелики.
Джон оказался единственной жертвой.
О том, как близко было к тому, чтобы на крыше оказалось вместо одного два трупа, мне даже думать не хотелось, поэтому я постаралась переключить внимание на свою новую (хоть и одолженную на время) машину. Фургон был таким чистеньким, что мог показаться принадлежащим компании, сдающей машины напрокат, однако некоторые мелочи говорили о наличии постоянного пользователя, например, набор компакт-дисков на водительской стороне.
Зеркало показало мне изможденную, вымокшую насквозь женщину с темными кругами под глазами и непривлекательными, лишенными блеска волосами: пришлось потратить искорку силы, чтобы высушить одежду и прическу. Видок у меня все равно остался такой, что я могла бы рассчитывать на победу в конкурсе на наибольшее сходство с Мортицией Адамс, но в кои-то веки было нечто, беспокоившее меня больше, чем внешность.
Я выбрала из имевшихся диск группы «Модест маус». Не скажу, чтобы этот фургон представлял собой идеальную Быструю Тачку в духе Джоанн Болдуин, но по крайней мере колеса у него имелись, и он мог доставить меня домой. А домой мне, честно скажу, хотелось отчаянно. Может быть, Дэвид стал ифритом, может быть, моя сестрица временами казалась чокнутой и чертовски раздражала, но по крайней мере это был дом.
«Скоро ничего этого не останется, — шептало что-то внутри меня. — Все, что тебя окружает, сгинет. Город, люди, сама жизнь. Уйдет Джонатан и все остальное за ним следом. Ты к этому готова? Ты готова стоять в сторонке и ждать, когда это случится?»
Джонатан предложил умереть за Дэвида. Я отдавала себе отчет, что в какой-то мере во мне говорила упрямая ревность. Это, что уж тут говорить, не делало мне чести, однако от решения проблемы меня удерживало и нечто большее.
Если я отпущу Дэвида, а Дэвид нападет на Джонатана (что, если верить Рэйчел, случится почти неизбежно), то он будет потерян для меня трижды. Во-первых, как ифрит. Во-вторых, как убийца своего друга и брата. Ну и наконец, как некто, сменивший Джонатана, — представлялось весьма сомнительным, чтобы на этой вершине нашлось местечко и для меня.
«Ага, стало быть, все дело в тебе, так?»
Ничего не так, хотя, кто же спорит, я тут тоже являлась заинтересованной стороной. И отмахнуться от этого было невозможно.
Джонатан забрал из моего чрева зародыш джинна, мое дитя. Поначалу мне казалось, будто то была выходка жестокого ублюдка, но в ретроспективе я начала задумываться над тем, не пытался ли он таким образом сохранить что-то от Дэвида. Возможно, даже что-то от меня. Он ведь знал, что если я не соглашусь отказаться от Дэвидовой бутылки, то умру и Дэвид для него будет потерян.
«Пожалуйста, пусть она будет с ним. Как-нибудь существует. Только не…»
Только не погибнет.
В кабине мини-фургона, вдали от чужих глаз, меня вдруг накрыло. Все страхи, весь гнев, вся боль прорвались в виде внезапных, судорожных рыданий, битья кулаками по рулю, нечленораздельных, яростных восклицаний. Это было неправильно, этого не должно было со мною случиться. Не для того я зашла так далеко, чтобы увидеть, как рушится вокруг мир. Или дать Дэвиду ускользнуть во тьму.
Или лишиться ребенка, которого я практически не знала.
«Должен быть выход», — сказала я себе, надавив руками на глаза, так что вспыхнули белые искры. Щеки были холодными и скользкими от слез.
«Должен, черт побери, быть выход».
Над головой полыхнула молния, вольная, дикая, никем не контролируемая: она угодила в один из городских трансформаторов, что породило фонтан ослепительных сверкающих искр и отключило от света несколько кварталов. А со стороны океана на город наплывали клубящиеся тучи, несшие с собой запах дождя и угрозу чего-то гораздо худшего.
Мне нужно поскорее попасть домой.
По лестнице к своей квартире я поднималась вконец изможденная, вымазанная сажей, провонявшая дымом и подавленная. Теперь, благодаря вновь позаимствованной силе, я могла ощущать невероятное бурление эфира, отражавшееся в свирепой ярости неба над головой. Ливень был наименьшим из того, что следовало ожидать, и я мимоходом подумала, что собирается делать со всем этим Дивный Марвин. Наверное, вылезет с подправленным прогнозом и потребует от Эллы, чтобы уж он-то наверняка сбылся: другое дело, что на нынешней стадии Элла уже ничего изменить не сможет. Хаос принял такие масштабы, что одному Хранителю нечего было и пытаться с ним справиться.
Поскольку Джон Фостер погиб, а профессиональная честность Эллы находилась под большим сомнением, этот район Флориды оказался практически без защиты. То же самое, видимо, относилось и к примыкающим зонам выше и ниже по Восточному побережью. Организация Хранителей разваливалась; те, кто еще работал, действовали несогласованно, а джиннам, тем и вовсе не было дела до последствий. А как быть обычным людям, которых полагалось защищать Хранителям? Их некому было даже предупредить о надвигающейся угрозе. Хорошо еще, что я могу позаботиться о Саре. Пусть это немного, но хоть что-то.