Наступление
Шрифт:
Молодого человека звали Рамиль Галеев, он был наполовину русским, а наполовину татарином, и родился он в Казани, в большом городе в самом центре огромной страны, в большой и дружной семье. Мужчин в семье было двое, он сам да отец, ведущий конструктор на Казанском вертолетостроительном заводе, одном из пяти***, что производил винтокрылые машины, боевые и гражданские. У него было целых три сестры и мать, учительница английского языка в самой обычной казанской средней школе. Поскольку у матери-учительницы английского языка сын просто не может не быть отличником по этому предмету — Рамиль вместе с сестрами учился английскому, считай с детского сада и говорил по-английски уже к первому классу. А поскольку отец работал конструктором на заводе — Рамиль нередко бывал на самом заводе. Предприятие считалось режимным, с ограниченным допуском — но в Советском Союзе
В Казани, в отличие от Арсеньевска, Москвы и Ростова-на-Дону не было собственного КБ, производили и ремонтировали они вертолеты конструкции Михаила Леонтьевича Миля, конструктора вертолетов, не уступавшего знаменитому Игорю Сикорскому. Милевцы сидели в Москве и Ростове, а их заклятые друзья, КБ Камова, которое отняло у них победу на последнем конкурсе по созданию перспективного боевого вертолета — на другом конце страны, в Арсеньевске. Заводы в Улан-Удэ и Казани были предназначены для того, чтобы производить уже разработанную в других местах продукцию — но КБ в Казани все-таки было. Все дело было в том, что при производстве вертолетов поступали замечания и предложения от потребителей, надо было осваивать новые конструкции, часто приходившие из головных КБ сырыми, надо было оказывать помощь смежникам. Поэтому, часть конструкторов в Казани была из Москвы и Ростова, здесь они были в командировках, а часть — все таки своя, местная. Завод большой, без конструкторов нельзя. Местные, кто работал здесь были больше технологами, чем конструкторами, они больше внедряли и улучшали, а не придумывали новое.
На КБ выписывали большое количество журналов авиационной тематики, некоторые — такие как Helicopters и Flight International Рамиль брал домой и читал от корки до корки, постепенно постигая специфическую техническую терминологию на чужом языке. Работа отца оказала большое влияние и на хобби Рамиля — он ходил во дворец пионеров, в кружок авиамоделизма. Его возможности ходить на авиационный завод, спрашивать каких-то советов у настоящих конструкторов, а также пробитая "шефская помощь" от завода Дворцу Пионеров сделали Рамиля неофициальным лидером и главным конструктором в авиамодельном кружке, там он привыкал работать с разными материалами, просчитывать жесткость конструкций, и самое главное — он понял, что нет ничего недостижимого. Все можно сделать своими руками, а мешает в таком случае — обыкновенная лень.
Естественно, когда он подрос и окончил школу, вопроса "куда поступать" не было — только "Туполевка", Казанский авиационный институт имени А.Н. Туполева. Он располагался на одной из главных улиц Казани в большом, построенном в тридцатые здании. В свое время, в Казань эвакуировали МАИ — московский авиационный институт, и теперь Казань стала одним из центров авиастроения огромной страны. Все-таки во всем можно найти что-то хорошее, и даже в такой жуткой, как тогда была, войне.
Первый раз он задумался над этим в середине семидесятых, когда он еще был простым казанским пацаном, ходящим в школу. Читая очередной номер Flight International, он наткнулся на заметку об американской авиационной технике, применяемой во Вьетнаме. Больше всего его поразил огромный черный самолет, который назывался штурмовиком, но по размерам он никак не напоминал штурмовик, скорее грузовой самолет. Если верить его краткому описанию — то самолет имел несколько пушек и пулеметов и стрелял не вперед, как положено — а вбок, на вираже. Информации про него было мало — но Рамиля это заинтересовало, как любого подростка его интересовали необычные, и выделяющиеся из ряда вещи. Правда, заинтересовало это его в сугубо утилитарном плане — он искал, какую бы модель ему построить.
Вечером он поговорил с отцом — отец как раз занимался в этот момент схожей проблемой. Первоначально вертолет Ми-8 разрабатывался вообще без вооружения, это был чисто десантный вертолет с ограниченной задачей — доставить десант в нужную точку и высадить его. Прикрывать десант должны были другими силами и средствами, в частности для этого был разработан и уже поставлен "на поток" вертолет Ми-24А, так называемая "веранда" и уже разрабатывался новый — Ми-24В, которому в будущем суждено будет прославиться в Афганистане. Надо сказать, что разработка вооружений в СССР происходила не так, как в США, инициативных работ
Рамиль тогда назадавал отцу кучу вопросов, отец ответил как мог. Исходя из чего Рамиль понял, что вооружение на летательном аппарате должно в принципе стрелять вперед, потому что отдача компенсируется силами, возникающими при движении летательного аппарата, а при стрельбе вбок невозможно нормально прицелиться, да и отдача, по вектору действующая перпендикулярно вектору движения самолета, на стабильность полета влияет весьма скверно. Все-таки авиаконструкторы мыслили достаточно консервативными категориями и не могли понять, что на огромный и тяжелый транспортный самолет эти силы хоть и будут действовать, но весьма слабо. А на круговом вираже эти силы примерно будут соответствовать центробежным силам, действующим на самолет и легко парируются управлением…
Рамиль нашел еще немало информации, сделал модель, и получил втык за то, что сделал самолет американских империалистов, долгими годами гнобивших и убивавших народ Вьетнама. Увы, но в те годы воспитание детей, равно как и воспитание всего народа отличалось непробиваемой махровой дубовостью. Впрочем — то, что пришло на смену оказалось ничуть не лучше.
Казанский авиационный. Учили там весьма изрядно, как впрочем, и во всем СССР. Сдал сопромат — можно жениться, так тогда говорили. Здесь, в институте, Рамиль уже имеющий немалый опыт работы своими руками, постройки статических и летающих моделей, включился в учебу довольно быстро — но почему-то самолеты ему нравились куда больше, чем вертолеты.
Снова к теме тяжелого боевого штурмовика Рамиль вернулся уже на четвертом курсе, во время производственной практики. Тогда практикантов, равно как молодых специалистов распределяли, можно было договориться с комиссией по распределению, но Рамиль решил, что делать этого не будет, и на Казанский вертолетный не пойдет. Во-первых, чтобы раз и навсегда отвести обвинения в том, что пробивается за счет своего отца, во-вторых — чтобы работать с самолетами, а не с вертолетами. Его распределили в Ташкент, один из авиационных центров страны, на Ташкентское производственное объединение имени В.П. Чкалова.
Тогда Ташкент был настоящей жемчужиной Востока, и не узбекским, а в основном русским городом. Он и раньше то был одним из центров русской экспансии в Среднюю Азию — а в сороковом сюда эвакуировали немалое количество русских из западных регионов страны, и немалое количество предприятий, в том числе и авиационный завод. Здесь была железная дорога, был довольно приемлемый для Востока климат — и город разросся, быстро стал миллионником, обзавелся собственным метро. Ташкент в те годы был истинно многонациональным городом, современным Вавилоном, с широкими, утопающими в зелени улицами, фонтанами, быстро строящимися новыми микрорайонами. В городе было много военных, потому что там располагался штаб Туркестанского военного округа, как и везде на Востоке в городе было много самого разного продовольствия, здесь никогда не знали слова "дефицит". В общем — жить в Ташкенте, в основном отстроенным русскими и для русских, в те годы было ничуть не хуже, чем в Москве.
В Ташкенте Рамиль зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, в отличие от многих других "конструкторов" он изначально с уважением относился к производственникам и технологам, умел работать не только на кульмане, но и руками, умел сходиться с людьми. Поэтому — стоит ли удивляться тому, что после выпуска его курса завод прислал в Казань вызов для него, сразу обещая малосемейку в новом районе Ташкента. Квартир в Советском союзе не хватало, жили и в коммуналках и в общагах, поэтому условия, предложенные молодому специалисту, можно было считать сказочными.