Настя, Наталья и Михаил
Шрифт:
Я целиком разделял её точку зрения, и поэтому
отец отвозил тушки нутрий на рынок. На продажу.
Но это - шкурки и мясо, не очень весёлая тема и вспоминать о том, как заканчивалась жизнь этих удивительных созданий не хочется.
Вспоминается другое.
Я решил приручить нутрий.
То есть, добиться того, чтобы они позволили мне брать
Я приносил им то, что они очень любили: толстые ветки вербы, хлеб, морковку, корешки лопуха, кукурузные початки.
И ледок недоверия растаял.
Первой сдалась Настя. Она позволила мне подсовывать руку под её пушистый живот. Хотя мне больше всего хотелось погладить её по спине, я знал, что этого делать ещё нельзя. Потому что, когда, надев рукавицу, я касался её спины, то реакция была традиционной. Я едва успевал отдернуть руку.
Но настал день, когда я осторожно и бережно взял Настю под живот и вынул из клетки. Ощущение было невероятное. Тревожное и радостное.
Настя сидела у меня на руках и, похоже, ей это нравилось.
Я с удивлением трогал и рассматривал Настины лапы.
Они были почти голыми, причем задние с перепонками, как у лягушки. Передние лапы, действительно, сильно напоминали маленькую человечью руку. Или, правильнее сказать, обезьянью лапу. Или, всё же, руку?
Через некоторое время и Наталья стала даваться мне в руки.
И только Михаил был суров и не допускал никаких фамильярностей.
Как великое одолжение, он позволял мне погладить ему живот.
А скоро я смог добиться невероятного. Настя позволила мне погладить себя по спине. За это я дал ей щедрое угощение. Кажется, она поняла.
Но Наталья, по-прежнему, не сдавалась.
Однако я добился своего.
Я приручил их. Они сидели у меня на руках.
Парочкой. Одна справа, другая слева.
И Настя, и Наталья.
Я гладил их по спине.
Позже и Михаил стал разрешать мне брать себя на руки.
И только гладить свою спину он так никогда и не позволил.
Он этого не любил. Он был суров.
Своим
Несколько раз я отпускал нутрий погулять.
Тайком от отца и матери.
Нутрии деловито ходили по двору, а затем каким-то непостижимым для меня образом определяли, где находится речка и решительно направлялись в сторону воды. Тут-то я их и ловил и возвращал в клетки, потому что знал, если нутрия нырнёт в речку, то мне её уже никак не поймать.
Настя и Наталья почти одновременно разродились, не поворачивается язык сказать крысятами. Проще сказать - у них появились детки. У Насти шесть, а у Натальи семь. И надо же было такому случиться, что через пару дней Наталья испустила дух. Мой отец не отчаялся. Он подложил детей погибшей нутрии к её сестре, то есть, к Насте.
И та, удивительное дело, приняла своих племянников.
Картина была совершенно идиллическая.
Настя плавала в своем тазу, а по обеим сторонам от неё словно ёлочные ветки расположились нутрята. Их было так много, что не хватало сосков.
Мы с удивлением обнаружили, что соски у нутрий находятся не на животе, как у большинства животных, а по бокам, почти на спине, так что нутрята могут сосать мамашу, плавая вокруг неё в воде, то есть, не подныривая.
В очередной раз мы удивились, как всё мудро устроено в природе.
Прошло много лет.
У меня сохранилась маленькая фотография.
Вероятно, это отец щелкнул меня с нашими нутриями.
На снимке я держу на руках своих любимиц - Настю и Наталью.
Мне одиннадцать лет. Физиономия у меня очень довольная.
Настя сидит на моей правой руке, а Наталья на левой.
Удивительно, но они обе смотрят в объектив. Как и я.
Быть может, в тот миг они сознавали, что эта маленькая фотография будет единственным напоминанием о том, что они обе когда-то жили на земле?
Вместе со мной.