Настя
Шрифт:
— Ночью уехал с группой. А Пхеньян далеко от линии фронта? А ну-да, Лёва говорил, далеко… Китайцы прикрывают. Вот не доверяю я китайцам. Всё то по рассказам генерала Сталина у них есть — и самурайская отвага, и немецкий орднунг, только опыта маловато… Но, не доверяю я им, хоть ты тресни. Правда, Лёва говорил, что с первого числа мирные переговоры где-то там начнутся… (Повернувшись к Колобку) Некоторые думают, что на передовой всё время шли бои. Как бы не так. Это где-нибудь в руинах Сталинграда или там Берлина может и было… А в поле… Никому не охота бежать через проходы в минном поле на вражеские пулемёты. Гаубицы они ведь бросят по паре чемоданов в указанный квадрат, а подавили или нет, не ясно… В «позиционке» и наши, и немцы люто ненавидели снайперов. Ведь, встаёшь ты в сортирном окопчике штаны застегнуть и голову чуть выше бруствера поднял. Раз — уноси готовенького!
Дарья, польщённая вниманием, продолжает:
— Смуглых тувинцев фрицы, как и ИЛ-2, называли «Чёрная смерть». Эти наши союзники, по своим военным понятиям чести, не признавали плен и просто рубили всех сдававшихся на поле боя… Это мы с Розой узнали под Ровно. Нас туда перебросили из фронтовой школы снайперов Первого Украинского, на усиление прорвавшихся в столицу украинского Рейхскоммисариата кавалеристов генерала Павлова. Там с тувинцами и познакомились. Слышали их горловое пение? Они в этом деле мастера. Такие рулады выдают закрытым ртом, закачаешься… Что? Нет, Васечка, на передовой песни поют редко. Когда стоишь согнувшись в наспех вырытом окопе в полукилометре от врага — не до песен… Но, на войне были неписанные правила, которых практически всегда придерживались вменяемые бойцы и командиры. Нельзя было после боя стрелять по чужим санитарам и похоронной команде. Оно и понятно, кому охота всю ночь слушать стоны умирающих на нейтралке или нюхать трупный запах. Мясо оно ведь летом быстро портится… Помню, на одном из участков наши с немцами по очереди за водой ездили к роднику. Пока они бочку набирают — нам стрелять нельзя… Я вот в госпитале во Владимире лежала. У нас с обморожением ног был пленный немецкий офицер Вольфганг Морель. Никто его не охранял. Лечили, как всех, ел с нами в столовой. Наши офицеры с ним в шахматы играли. На войне важно оставаться человеком. Мы вон с гэдээровцами и венграми дружим, а лет шесть-семь назад бились с ними насмерть… В Будапеште заваруха была похлеще, чем в Берлине. Ну, чего лежим? Или мне вас, как Вовочку, из ковшика будить?
Захожу с дождливой улицы в здание Совета Министров СССР. Получаю пропуск на вахте. Сейчас в Совет Министров стекаются потоки информации. Часть этих потоков отфильтровывает дочерний Госплан, а часть готовят к финальной выжимке Министерства и отделы Совета Министров. Маленков, как я слышал краем уха, собирался сократить количество Министерств путём укрупнения. Сейчас Госплан планирует, исходя из союзных задач, а в нашем мире Госплан при Хрущёве превратился в орган статистики, собирающий у нижестоящих ими самими взятые на себя планы. Фактически произошло размножение чиновников с размытием ответственности. Как итог — экономика начала буксовать, заваливая склады никому не нужной «мёртвой» продукцией. За которую заводы получали премии, а директора ордена и повышения.
Правительство СССР, выросшее из предвоенного Совнаркома, было полностью подчинено партийным структурам. Члены Политбюро были как правило в руководстве Правительства. Маленков хотел разделить сферы ответственности и уменьшить влияние партии на производство, сельское хозяйство и иные сферы.
Сталин сейчас являлся Председателем Правительства СССР, но его временно замещал Николай Александрович Булганин. Первыми заместителями были Маленков, Берия, Молотов и Ворошилов. Бюро СовМина собиралось раз в неделю. И вот я у дверей кабинета. Проверка пропуска и я у Булганина. Тот приглашает присесть, пока он разговаривает по телефону с женой. Широкий стол длиннее бильярдного с шеренгами стульев. Большое окно занавешенное плотным тюлем. Паркет, ковровая дорожка. Светильники на стенах и картина, где Сталин изображён с Мао Цзедуном.
— Здравствуйте, Николай Александрович! — только и хватило ума у меня сказать, когда исполняющий обязанности главы Правительства, положил трубку.
— Добрый день, э-э… Юрий. Какова, Вы думаете, цель Вашего визита сюда? — интересуется переодетый в министра Маршал.
— Ну… Про будущее вчера… Да, — бессвязанно лепечу я.
— Не совсем так, — отхлебнув ароматного чая, говорит Булганин, — Я заметил, что в Вашем присутствии у многих окружающих рождаются интересные идеи. Вот и у меня вчера… Я то всё думал, откуда на нашем Севере гражданский флот возьмётся? Ведь морскую верфь, да и речные, построить — нужно время. А тут ваш разговор с сыном Адмирала. Десятки крупных и мелких кораблей в нашем военном флоте уже отслужили своё. Многие ещё в Империалистическую за царя бились. Тот же итальянский «Новороссийск» уж сорок лет на плаву. Именно на плаву. В боевые походы на внутреннем море ходить особо не куда. Перебрасывать на Север или на Тихий океан… Там такие проблемы с дизелями, трубопроводами… Да много ещё с чем…(машет рукой) О чём я? Так вот, старые корабли нужно переделать в гражданские суда — и на Север. Там навигация короткая — два-три месяца, а из Норильска нужно грузы забирать постоянно. Склады затоварены. Жэдэ не справляется. Вот и будем так сказать количеством. Думаю, что лет через пять мы сумеем выйти на цифру в миллион тонн. По Оби и Лене пустим суда с мелкой осадкой. Построим речные порты. Вон,(кивает на зашторенную карту) станцию Мухтуя, что значит у местных — «Большая вода», в город Ленск превратим…
Ленск… Ленск… Большая вода. Наводнение. Вода поднялась на двадцать метров и смыла город…
Говорю о своих опасениях и, вворачиваю инфу про двадцать метров наводнения, якобы услышанные от геолога, бывшего в тех краях.
— Хорошо, — секунду подумав, Николай Александрович делает пометку в блокноте, — Вы правы, в этом деле лучше перестраховаться. Я дам поручение про расчёт повышения высоты закладки города. А что вы про атомные корабли говорили?
Осторожно, Юрий! — кричит кто-то в ухо голосом клоуна Карандаша.
— Я просто предположил, что такой двигатель вскоре создадут… На большие корабли можно будет ставить. Дальность хода и скорость увеличатся. С ледоколами навигацию на Севере можно продлить на пару месяцев, а это сотни тысяч тонн перевезённых грузов… А геологов и строителей речных портов можно вахтами на три-шесть месяцев в Сибирь посылать… Несколько лет кормить гнуса летом и откапывать избу зимой — на такое мало кто согласится по доброй воле, а вот на несколько месяцев при хорошей оплате и кормёшке — отбоя от желающих не будет…
— Интэрес-с-сно, — с интонацией Тортиллы протянул министр и снова сделал пометку, — Про геологов… Да, точно. Попрошу у Георгия Максимилиановича десяток-другой подследственных геологов по «Красноярскому делу». Пусть вокруг новых речных портов в поисковых партиях поработают…
Булганин встаёт, одёргивает штору на стенной карте, смотрит в район Сибирских рек… Поворачивается и с улыбкой:
— А с Валей Маленковой у тебя серьёзно или как?
«Или как» хочу я ответить, но просто тупо пью тёплый чай.
— А мой то заявил, мол если живым вернусь… Ха-ха. Если… То, сделаю вас… Это он нам с матерью… То сделаю вас дважды дедушкой и бабушкой… Как там их? Вова и Наташа… Ну, хоть после знакомства с Дашей пить почти перестал. И девки эти с Кузнецкого… Тянули с него, как бурлачки… А эта другая… Есть у неё стержень. Как у Корчагина. А что срок был? Так пересмотрим дело. Наверняка, там не было никакого злого умысла. Мы в молодости тоже ошибались. Мне вон перед первой пятилеткой пришлось возглавить Московский электроламповый завод. Там такие убытки от брака были, пока порядок не навели. А если бы всех сажали тогда… Вот перед войной, помню, вышел указ Правительства об опозданиях. За двадцать минут — выговор, если более долгое отсутствие на рабочем месте — увольнение… Так вот, Иосифу Виссарионовичу докладывают тогда: «Известный актёр МХАТа Василий Качалов опоздал на работу на час». Товарищ Сталин подумал и сказал: «Объявите выговор директору театра за недоведение указа Правительства до товарища Качалова». Вот и с геологами так нужно. Попугали на допросах, покормили лагерной баландой, и хватит. Пусть поработают на благо Родины.
Я, как Попка-попугай, лишь киваю в ответ на завихрения маршальской мысли.
— Ну, какие-то ещё идеи есть? Не стесняйтесь. Даже если это сейчас невыполнимо, то в следующей пятилетке… Мы, бойцы старой закалки, умеем настраивать людей на свершение невозможного…
И, хищно так улыбается…
— Э-э… Вы представляете контейнер для перевозки? (Черчу на бумаге параллепипед с воротами). Его размеры подходят под железнодорожный вагон-платформу. А если предусмотреть погрузку на жд двух полу-контейнеров, то можно придумать и автомобильную платформу для перевозки полуконтейнера. Только грузовик нужен с мощным двигателем… Или сделать контейнер ещё вдвое-вчетверо меньше… Но… Вы же говорите, можно для этого дела спецов настроить… Тогда сократится ручной труд при погрузке-разгрузке. Простоев будет меньше… Контейнеры можно и по морям и по рекам… Только краны нужны. Много кранов…