Наталья Гундарева
Шрифт:
Эта тема – детский дом – проняла меня до глубины существа. Чтобы выбрать площадку для съемок, мы наведывались во многие детские дома. Были в обыкновенных, были и в показательных, где журчат фонтаны, устроены зимние сады и чудесно оформлены игровые комнаты. Но и тут и там я читала в глазах детей один и тот же вопрос: «Почему?» Они не понимали, почему должны жить иначе, чем дети, которые учатся в школе рядом. Они же ничего плохого не совершили, они просто родились у этих родителей и самим своим рождением поставлены в особые условия, вне родного семейного дома.
Мы приезжали в детский дом на съемки. На верхних этажах там спальни, на нижних учебные классы. Звенел звонок на перемену, дети выходили из классов, смеялись, играли, ссорились, мирились. Как все дети. Но когда вечером мы уезжали или уходили
Александра Ивановна Ванеева, директор детского дома, наделена была актрисой многими чертами характера, присущими ей самой. И главным из них справедливо будет назвать чувство собственного достоинства, позволяющее этой спокойной, сдержанной и мудрой женщине вести себя именно так, а не иначе.
В далекие военные годы Александра Ивановна сама была воспитанницей этого детского дома. Она строга, деловита, лишена сантиментов и умиления «детками» – она хозяйка, мать, причем мать для всех одновременно, что принципиально отличает ее, например, от Нади Кругловой, матери десяти детей. У Ванеевой своих детей нет; все воспитанники детского дома – это ее полноправные дети, потому она имеет право именно так жестко и в каком-то смысле жестоко разговаривать с раскаявшейся Ксенией Рябцевой, матерью мальчика Сережи, и с таким презрением общаться с грубой и несправедливой молодой учительницей...
«Ощущать в себе призвание материнства – значит быть готовым к самопожертвованию, к необходимости отказаться от собственных интересов и намерений во имя интересов ребенка, – пишет В. Я. Дубровский. – У Ванеевой не состоялась пока личная жизнь; с утра до вечера заботы о детском доме, сотни проблем, встающих перед заведующей каждый день, невозможность и, наверное, нежелание сосредоточиться на собственных сердечных делах – все это привело к тому, что в свои уже вполне зрелые годы Александра Ванеева осталась без мужа, без семьи. А эта красивая, полная жизненных сил, обаятельная женщина готова и способна полюбить, горячо ответить на сильное чувство.
Ванеева встречает друга студенческих лет, работающего в Сибири, который, оказывается, любил ее все годы, и сейчас любит, и зовет с собой. Ванееву трогает такая стойкая верность, сила чувств этого серьезного и зрелого человека, она искренне откликается на его признание и принимает решение уехать. Тем более что на новом месте она может получить столь дорогую ее сердцу педагогическую работу. Ванеева-Гундарева совершает такой привычный, но в этот раз последний обход детского дома: проходит по его коридорам, открывает двери классов, подходит к окнам. И вдруг окончательно и бесповоротно понимает, что не может, не в состоянии покинуть дом, где прошла вся ее жизнь. И главное – оставить детей, которым отдана эта жизнь...
Наталья Гундарева, наравне с режиссером и сценаристами, по праву может быть названа среди авторов фильма. И не только потому, что она играет центральную, а по существу монороль в фильме, и уже это одно определяет его звучание. Исполнение Гундаревой в такой степени личностное, заинтересованное и страстное, она в такой мере заряжена содержанием роли и фильма в целом, что это ее соучастие укрупняет фильм, придает ему иной масштаб».
Не так давно я вновь посмотрела фильм «Хозяйка детского дома» и поразилась тому, насколько иначе он смотрится с дистанции времени. Главным образом благодаря Наталье Гундаревой. Тогда ее работа над образом Александры Ванеевой воспринималась блистательной по-актерски и очень наполненной по-человечески, а сегодня кажется, что Наталья Гундарева прекрасно понимала, что играет в своеобразном фильме-предупреждении: ее страстные монологи, ее сосредоточенный взгляд, ее скупые, но такие точные жесты направлены, как представляется, на одно – гневное и горькое обвинение людям и государству в недостаточном внимании к детям, в непонимании того, что проблема
Фильм вызвал огромный интерес, на студию и в редакции газет хлынули письма, в которых зрители благодарили актрису, обращались к ней как к Александре Ивановне Ванеевой: делились своими воспоминаниями о годах, проведенных в детских домах, или просили совета в воспитании детей, или приглашали выступить на педагогических конференциях и семинарах.
«Письма идут до сих пор, – говорила Наталья Гундарева спустя много лет. – Пишут люди, воспитывавшиеся в детских домах во время и после Второй мировой войны, и те, кто рос в благополучных семьях. Дело в том, что сама тема прозвучала неожиданно остро. Ведь понятие детского дома обычно связывают с войной. А тут в мирное время, рядом с нашим благополучием, оказывается, существует такое громадное ребячье горе, такое зло. Я говорю о детях, брошенных родителями, о тех, чьи матери и отцы настолько чужды родительской ответственности, личного и общественного долга, что общество при всем понимании трагедии вынуждено прибегать к крайней мере – лишать их родительских прав и передавать детей на попечение государства. Мы снимали картину в настоящем детском доме. Нас окружали вроде бы обычные ребята, здоровые, каждый со своими интересами. Но всякий раз, когда заканчивался съемочный день, я приходила домой совершенно подавленная. Классы, спальни, хорошие воспитатели – это, конечно, прекрасно. Но все-таки как же жестоки родители, которые лишают своих детей домашнего крова, ничем не восполнимого семейного тепла!
А знаете, что еще сквозит в письмах зрителей, помимо сострадания к детям, желания помочь? Затаенная с малых лет тоска по вниманию. Многие ли родители и учителя находят время, чтобы заглянуть в глаза ребенку, готовы услышать его? Умение разделить детские чувства, отозваться, по-моему, это самое главное в воспитании. Тут нужны терпение и любовь. Такими качествами как раз наделена Александра Ванеева. Вот почему ее судьба так всколыхнула людей, которые посмотрели наш фильм, заставила их взяться за перо».
Вот что так укрупнило характер героини Гундаревой – глубокое убеждение актрисы в том, что человеческое одиночество во многом обусловлено комплексами, выросшими из детства: недостаток внимания, ласки, любви – даже в благополучной и полноценной семье, где дети становятся одним из символов благополучия и полноценности, не более того. Несть числа таким семьям...
Кажется странным, что, не имея собственных детей, Наталья Гундарева множество раз становилась матерью на съемочной площадке и всякий раз играла роль убедительно, сильно, проживая ее так, словно на собственном опыте постигла все тайны материнства. Может быть, в том, что у нее не было детей, винить следует именно работу? А может быть, актриса понимала, что не сможет быть достаточно внимательной к своему ребенку и появится в результате еще один одинокий человек...
Наталья Гундарева объездила едва ли не всю страну со съемочными группами, с актерскими бригадами, она охотно встречалась со зрителями, знакомилась с самыми разными людьми, жадно впитывая впечатления от этих встреч, разговоров. Актриса стала постоянным участником всесоюзных кинофестивалей, выезжала в составе авторитетных делегаций кино и театральных деятелей за рубеж, много занималась общественной работой в ЦК профсоюза работников культуры, в правлении Всероссийского театрального общества. Об одной из поездок вспоминает режиссер Михаил Беликов: «Мы провели вместе десять дней: Наташа, Эльдар Шенгелая и я были в Испании на Днях тогда еще советского кино... В предпоследний день мы были на корриде... Коррида была особенная, торжественная, связанная с какой-то датой. Перед глазами проплыла вся история Испании. Одним словом, „Дульсинея Тобосская“. Наташа была в восторге, может быть, оттого, что на нее поглядывали. Женщина на корриде, да еще какая! Реакция на убитого быка – как на забитый мяч на стадионе. Рев, свист, аплодисменты... Отмалчиваться было нельзя... Не так поймут. Но когда убили последнего быка и потащили с арены, мне показалось, что она что-то часто задышала... Поправила плотнее очки, а потом шепнула: „Зачем?“»