Natura bestiarum.
Шрифт:
— Майстер инквизитор! — встрепенулась Амалия, шагнув им навстречу, и замерла, глядя на то, что было в их руках. — Что происходит?
— Девиз нынешней ночи, — хмуро усмехнулся Курт, прошагав к окну и установив сосуды с маслом подле него. — Вопрос, задаваемый человечеством на всем времени его существования.
— Что?.. — проронила та растерянно.
Связанный волк у стены взрыкнул, увидя огонь, и вздыбил шерсть на загривке, норовя то ли отодвинуться, то ли подняться, и Бруно обошел его сторонкой, тщась загородить горящее дерево спиной.
— Зверь, убивший того крестьянина и лошадей, — пояснил он, глядя, как Курт острием
— Ведь это таран, — уверенно произнесла Амалия. — Я же слышу — кто-то пытается выбить двери. Как же так могут волки?
— Волки не могут, — согласился Курт, налегши на рукоять всем телом. — Люди могут. А люди-волки могут и не такое.
Рама хрустнула, выскочив из проема вместе со смоленой паклей, и он подхватил ее у самого пола, отставив в сторону. Навстречу устремился ветер, замешанный на густой снежной крошке, в и без того не теплой комнате вмиг стало морозно, словно на открытом крыльце, и грохот ударов зазвучал теперь близко и громоподобно.
— Что вы намерены делать? — напряженно спросила Амалия; он не ответил, отступив в сторону от окна, прижавшись к стене, дабы убрать лицо от бьющего в глаза снега и не быть видным снаружи.
Снаружи царил мрак, свитый метелью в плотную завесу, и даже давняя привычка к темноте не помогала разглядеть, что творится под самым носом, у порога двери черного входа, лишь едва можно было заметить, как живет и копошится темнота там, внизу и чуть правее окна.
— Видишь? — уточнил Курт, когда помощник, держа огонь подальше от его лица, выглянул тоже, щурясь от летящего встречь снега. — Будь готов. Бросаю, отступаю, бросаешь ты. Мне проще — хоть куда-нибудь, но я попаду, а ты будь внимательней. Учти ветер; дерево довольно легкое, не промажь, попыток у тебя немного. При первом же промахе они разбегутся. Это — понятно?
— Постараюсь.
— Что вы… — начала Амалия снова и тихо взвизгнула, когда из-за закрытой двери и из разверстого окна ворвался оглушительный рев, не человеческий и не звериный, перешедший в вой, которому отозвался чей-то торжествующий гик — там, у главного входа, задуманное охотником явно прошло удачно.
— Зараза, — ожесточенно проронил Курт, злясь на себя за промедление, и, попытавшись прицелиться в сгустки тьмы внизу, метнул скользкие от масла сосуды один за другим, отскочив от проема в сторону.
Горящее дерево помощник швырнул, широко размахнувшись, всё разом; Курт успел увидеть, как один огонек, кувыркнувшись в воздухе, исчез где-то в стороне, утонув в сугробе, а два других, ткнувшись во внезапно застывшие темные силуэты, медленно, словно бы нехотя, разлились радужным пламенем. Пронзительный визг взрезал слух, как нож, тени внизу метнулись, столкнувшись, объявший их огонь стал гуще и ярче, и тогда Курт сумел разглядеть то, что до сего мгновения укрывали ночь и буран — темные тела, не похожие ни на волка, ни на человека, словно неведомый создатель вздумал слепить из венца творения лесного зверя, но кто-то прервал его труд на середине, не дав закончить работу. Их было четверо, огромных, похожих на сутулых тощих медведей с вытянувшимися мордами; один, оскалившись и поджавшись, втиснулся в сугроб чуть в стороне, глядя на своих сородичей, чья залитая маслом шкура пламенела в белесой мгле в трех шагах от него — те метались на маленьком утоптанном пятачке перед дверью, бессмысленно и беспорядочно размахивая
Рычание, вдруг донесшееся издали, перекрыло вой и ветра, и тварей у порога — рычание ожесточенное, раздраженное, и темные горящие тела запрокинулись в сугроб, сбивая о снег пламя, и через несколько мгновений вокруг вновь воцарилась тьма, из которой несся уже не рев, а жалобный, болезненный скулеж. Курт всмотрелся, но теперь глаза, ослепленные вспышками, видеть сквозь мрак отказывались вовсе.
— Готов спорить, это наш вышестоящий приятель, — отметил он, отвернувшись и отступив от окна. — Они то ли еще слишком тупы, чтобы самим додуматься затушить горящий огонь о снег, то ли попросту опешили с перепугу; а он, судя по всему, сейчас им приказал это сделать. Похоже на то, что он с ними разговаривает… Любопытно, а обычные волки могут так?
— Что же это теперь будет? — в ужасе выговорила Амалия. — Ведь это… это жутко! То, что здесь было — это страшно! Как вы можете быть таким спокойным, майстер инквизитор!
— Почему всем вокруг не терпится увидеть меня в панике?.. Это было и впрямь неприятно, — согласился он и, бросив последний бесполезный взгляд в окно, вздохнул, подняв раму и вставив ее обратно. — Неприятно то, что их много и один остался невредим. Надеюсь, у Яна дела лучше… А Макс умный парень, даже сейчас он сообразил, как себя вести, — отметил Курт, кивнув на связанного зверя у стены, что лежал, притихнув, прижав к лапам голову и не издавая ни звука. — Чует, что пахнет жареным, и лучше не дергаться.
Амалия застыла, растерянно переводя глаза с него на сына, явно не понимая, надлежит ли расценивать его слова как похвалу; Бруно вздохнул.
— Макс молодец, — кивнул помощник, исподволь бросив недовольный взгляд на свое начальство. — И ты тоже. Держись. Половина ночи позади, и скоро все закончится.
— До следующей ночи, — возразила та с тоской. — Не знаю, как я смогу это выдержать… Ведь теперь я не смогу выпустить его наружу, как прежде — там эти существа, и вот так держать его ночами здесь опасно тоже — там, внизу, этот человек… Он не раз говорил, что убьет оборотня на месте, когда изобличит его, и что же станется, если он сюда войдет?
— Не войдет, — возразил Курт, рукоятью вбив раму окна поглубже в проем, и отступил, оглядывая результат своих трудов. — Но если даже и так — я обещал Максу защиту, а значит, в обиду не дам.
— Не поднимете же вы руку на человека! — довольно неуверенно возразил Амалия и запнулась, когда он передернул плечами. — Я просто буду молиться, чтобы беда миновала.
— Поможет скоротать время до утра, — одобрил Курт, подтолкнув помощника к двери. — Идем-ка, не то, в самом деле, как бы не взбрело ему в голову заглянуть сюда. Это и впрямь было бы неуместно.
Ван Аллен от мысли том, чтобы разгуливать по комнатам, был далек — все его внимание было поглощено темнотой по ту сторону двух бойниц; темнота отзывалась свистом метели, сквозь который прорывалось далекое рычание, то злобное, то болезненное. Здесь ветер дул вскользь, пронося снежную крошку мимо, и охотник стоял вплотную к бойницам, почти вывесившись наружу.
— Что ты там надеешься увидеть? — уже не в первый раз, судя по унылому тону, выговорил Карл Штефан, зябко обхватив себя за плечи и сместившись к самому очагу. — Темень — глаз выколи… Майстер инквизитор, скажите ему — пусть закроет, наконец. Дует.