Натюрморт с воронами
Шрифт:
– Я слышал, с этими могилами связаны какие-то жуткие легенды. Вы знаете что-нибудь о проклятии «Сорока пяти»?
Новый знакомый Пендергаста промолчал, и какое-то время они сидели в полной тишине. Гаспарилло помешивал содержимое котелка, изредка поглядывая украдкой на агента ФБР.
– Убийство произошло три дня назад, во время полнолуния, – первым нарушил тишину спецагент. – Может, вы что-то видели или слышали?
– Ничего.
– А что вы делали в тот день, мистер Гаспарилло?
Оборванец молча помешивал суп и вдруг быстро посмотрел на гостя.
– Если вы намекаете
– А я считаю, что он только начался.
– Не наседайте на меня, – недовольно проговорил Гаспарилло. – Я никогда и никого не убивал.
– В таком случае вас не должно смущать мое желание узнать, чем вы занимались в тот день.
– Это был второй день моего пребывания здесь. В тот вечер я охотился у могил и видел, что она копает там чего-то. Сюда я вернулся вскоре после заката солнца и всю ночь провел в палатке.
– Она видела вас?
– А вы видите меня?
– Где именно она раскапывала могилу?
– Везде. Едва увидев ее, я сразу понял, что у нее могут возникнуть большие неприятности, и отошел подальше.
Еще раз помешав суп, Гаспарилло направился в палатку и вернулся оттуда с большой металлической миской. Налив полную миску супа, он вынул откуда-то ложку и, немного отхлебнув, посмотрел на Пендергаста. – Будете есть?
– Не откажусь, – ответил тот, огорошив его.
Гаспарилло встал, вошел в палатку и вернулся оттуда с такой же металлической миской.
– Благодарю вас. – Пендергаст опустил в котелок ложку, налил немного супа в миску и осторожно попробовал. – Тушеные овощи с мясом?
Гаспарилло молча кивнул, продолжая жадно хлебать густой суп и не замечая того, что он проливается на его грязную бороду. Жевал он долго и громко, уставившись в одну точку, и лишь изредка вынимал изо рта косточки и швырял их на землю.
Остаток ужина прошел в полном молчании. Когда трапеза закончилась, Гаспарилло собрал грязную посуду, сложил ее возле палатки и вновь достал свой любимый жевательный табак.
– А сейчас, мистер, если вы получили от меня все, что хотели, может, займетесь своими делами и оставите меня в покое? Я люблю спокойные и тихие вечера.
Пендергаст встал.
– Мистер Гаспарилло, – сказал он, – я действительно оставлю вас в покое, но хотел бы предупредить: если вы что-то знаете, лучше расскажите мне сейчас, не дожидаясь, пока я все выясню сам. Это в ваших же интересах.
Гаспарилло выплюнул табак и посмотрел на речку.
– Мне все равно, что вы со мной сделаете. Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
– Вы уже имеете к этому отношение, нравится вам это или нет. Послушайте меня внимательно: либо вы убийца той женщины, либо ваше присутствие в этих местах грозит вам серьезной опасностью. Поэтому выбирайте сами, что для вас лучше.
Гаспарилло презрительно хмыкнул и снова сплюнул на землю.
– Вы верите в дьявола, мистер Пендергаст?
Тот внимательно посмотрел на оборванца, и в его глазах сверкнул отблеск костра.
– А почему вы спрашиваете об этом?
– Потому что лично я не верю в него, – ответил Гаспарилло. – По-моему, все это сказки учителей
Глава 13
Смит Людвиг въехал на стоянку лютеранской церкви и остановился возле ряда автомобилей, раскаленных августовским солнцем. Над входом в церковь висел большой, уже выгоревший плакат. На нем крупными буквами было написано: «33-й благотворительный ужин с поджаренной индейкой». А под ним висел еще более внушительный плакат, извещавший, что «Медсин-Крик приветствует профессора Стентона Чонси!!!». Людвиг почему-то подумал, что в этих трех восклицательных знаках кроется безысходность. Заглушив двигатель, он вышел из машины, вытер платком вспотевший затылок и направился в церковь.
Уже положив руку на дверную ручку, Людвиг вдруг остановился и задумался. За многие годы этот городок привык к его непритязательным, но очень милым и добрым рассказам про церковь и школу, про местных бойскаутов и будущее фермерского хозяйства в Америке. Жители города знали, что его «Курьер» трепетно относится к семейным ценностям, а потому часто закрывает глаза на преступные выходки их детей, такие, как пьянки и дикие гонки на автомобилях. Они считали естественным, что редактор не уделяет внимания серьезным проблемам города, игнорирует огромное количество несчастных случаев на местной птицеферме по выращиванию индеек «Гро-Бейн» и совершенно не замечает деятельности местных профсоюзов. Они забыли, что его «Курьер» – прежде всего газета, а не организация по связям с общественностью и уж тем более не пропагандистский орган.
Смит Людвиг с интересом подумал, как отреагируют местные жители на его последнюю статью. Он нервно поправил галстук-бабочку. Почти тридцать лет Людвиг освещал в газете ежегодные собрания общественности, непременным атрибутом которых была жареная индейка, но никогда еще он не приходил на собрание с таким тревожным чувством. Именно сейчас ему больше всего недоставало его жены Сары: с ней Людвигу было бы гораздо легче.
«Выше нос, Смитти», – приказал он себе и решительно толкнул дверь.
Огромный зал церкви был до отказа заполнен людьми. Даже беглый взгляд давал понять, что здесь собрался почти весь город. Одни гости уже сидели на скамьях и ели то, что получили, другие выстроились в длинную очередь за картофельным пюре и фасолью, а самые пронырливые жевали индейку. Людвиг заметил, что, как и в предыдущие годы, индейка доставалась далеко не всем. Во всяком случае, рабочие птицефермы «Гро-Бейн» только мечтали о ней. И эту странную ситуацию никто не замечал, а ведь на таких собраниях жареной индейки становилось все меньше с каждым годом.