Научиться не тонуть
Шрифт:
Я не знала, почему нас всех не арестовали за то, что мы не позвонили в полицию, когда появился Люк. Оказалось, что Миссис Бречетт была тем, кто увидел Люка, была тем, кто позвонил. Мама не звонила. Он не выбрала меня.
Когда следователь приехал в больницу, он спросил меня, почему я не позвонила. Я сказала единственную причину, которую я смогла придумать, что моя Мама сказала, что она позаботится об этом. Моих родителей увели. Единственное, что я знала, что они сказали, это «Нет, мы не будем писать заявление. И Питер также не будет писать заявление.»
Питер забрался на верхнюю кровать.
«Тебе удобно там внизу?» Спросил он.
«Как ноги?»
Я вздрогнула. Всего шесть стежков: четыре на правой ноге, два на левой. Бесконечное число порезов, слишком маленьких, чтобы зашить. «Болят. Наверно, также, как и твоя рука.»
«Ха.»
«Думаешь, они нашли его? Думаешь, он вернулся в тюрьму?»
Питер замолчал на мгновение.
«Нет. Он всегда в первую очередь звонит Маме. Мы бы уже знали.»
И он замолчал.
«Питер?»
«Да.»
«Он ведь уже не вернется сегодня вечером, верно? Ни на День Благодарения?»
«Нет. Он не будет рисковать, чтобы его не поймали. Просто ложись спать и не волнуйся об этом.»
«Я не волнуюсь,» соврала я.
«Думаю, это логично, ведь он всегда так добр к тебе, маленький Птенчик.» Голос Питера стал резким. Я не хотела, чтобы разговор пошел в этом направлении. Разверни его, Клэр.
«Иногда он и к тебе добр. Как тогда, когда он играл в мяч с тобой.»
«Он сломал мне нос мячом, когда мне было десять.»
«Но разве ты его не пропустил?»
«Никто не кидает мяч так сильно, когда он играет в мяч.»
Ладно, хороший аргумент.
«Да ладно, Клэр. Не забывай все остальные случаи, когда он причинял нам вред. Он всегда что-то брал.» Всегда? «Он украл мою камеру в прошлый раз, когда он вышел.» Правда. «Он выписывал себе чеки из Папиной чековой книжки.» Правда. «Он украл наши свиные копилки. Кто крадет у маленьких детей?» Правда. «И, ты знаешь, он сделал из тебя соучастника своей кражи.» Правда, правда, правда, правда. Он крал. Он крал, потому что ему нужны были деньги. Наркоманам нужны деньги. Но это не то, чтоб он действительно вредил людям.
Я подумала о вилке, торчащей из руки Питера, и мне нужно было спросить, «Думаешь, он вредил другим людям? Я имею ввиду, физически?»
«Я знаю, что он вредил другим людям. Воров не запирают за решеткой в тюрьме строгого режима на четыре года.»
«Что?» Я села и ударилась головой об кровать надо мной. Никто не говорил мне, что Люк был в тюрьме строгого режима. Ох, Боже мой. Строгого режима?
Может этим утром я бы подумала, что это не могло быть правдой. Но наблюдая за тем, как он ранил Питера… Это могло быть правдой.
«Строгого режима, Клэр,» прыснул Питер. «Место для насильников, опасных убийц, опасных преступников. Именно там он и был.» Он замолчал, потом добавил, «Извини. Я думал, ты додумалась до этого.» Я вгляделась в темноту. Я не додумалась. Все говорили мне, маленькой слепой Клэр, что мой любимый брат был в тюрьме за кражу, ничего серьезного, ничего страшного.
Мой желудок свернулся. Может, это было от обезболивающего. Скорей всего нет.
«Ты не знаешь, что он сделал, что его посадили туда?» Спросила я, даже если я была уверена, что не хотела этого знать.
«Я не в курсе. Я просто рад, когда он за решеткой, а когда нет, то боюсь.» Его голос ослаб. «Мы можем перестать говорить об этом? Перестать
Хотела бы я, чтобы в комнате Питера не было окон, и был бы замок на двери. Но ничего этого не было.
И я наконец поняла, чего я боялась.
Я боялась Люка.
Я боялась моего собственного брата.
Ясность этой мысли удивила меня. Я боялась Люка. Я не когда не чувствовала себя в безопасности в моем собственном доме, в моей собственной комнате, в моей собственной кровати. Никогда. Из-за Люка. Это была самая ужасная правда, та, которую я никогда не хотела признавать.
Я легла на спину, переводя взгляд с окна Питера на дверь Питера. В ожидании того, когда вломится Люк с ружьем в руке. С вилкой, с ножом. Мамиными дешевыми подсвечниками. Может даже у ее ангельских украшений были достаточно острые крылья. В голове сформулировался план побега. Я продолжала представлять его, пока не убедилась, что он действительно сработает. Постепенно это смешалось с моим полусном.
Ледяной синий воздух.
Ступеньки, ступеньки и еще ступеньки. Старые и раздробленные. Мои ноги жгли, каждый раз наступая на них. Высокие фигуры под тонкими черными плащами выросли из тени и начали приближаться ко мне. Я побежала наверх. Ступеньки заканчивались там, где была раньше дверь. Теперь там остались лишь петли. Серебренный металл, покрытый красной ржавчиной. Комната. Широкая и просторная без мебели. Маленькая девочка в углу. На полу, плачущая. Половицы скрипели. Я подбежала к ней, чтобы защитить ее. Мои руки подхватили ее. Но тени были теперь близко ко мне, окутывающие меня тишиной. Девочка не плакала. Она была мягкой, и невинной, и важной для меня. Она умерла. Пытаясь бежать, чтобы защитить себя, я споткнулась. Упала на колени, приземлилась на что-то острое. Мои ноги не слушались. Я не могла убежать от теней. Я закричала.
«Клэр, Клэр, Клэр! Проснись, Клэр!» Лицо Питера. Комната Питера. Дверь Питера. Я была на полу, смотря на дверь Питера. Дрожащие и мелкие вздохи. Мои легкие были заполнены?
«У тебя был кошмар.» Питер взял меня за руку. «Видишь. Ты теперь проснулась. Я здесь.» Он вытянулся и включил лампу на столе. Из моего правого колена шла кровь. Мое левое колено стало синим. Двухъярусная кровать была на другой стороне комнаты.
«Хочешь об этом поговорить?» Питер осмотрел мои колени.
«Нет.» Я ненавидела то, что никто не понимал, насколько мои кошмары казались реальными. Зачем пытаться им объяснять? «Хотела бы я, чтобы уже было утро. Это так глупо. Мне семнадцать лет. Я не должна бояться темноты.» Я опустила взгляд. «И какого черта у меня из колена идет кровь?»
Питер оглядел комнату. «Это.» Он показал на его коньки для хоккея, лежавшие на полу, лезвиями вверх. «Мне стоило здесь убраться, прежде чем ложиться спать. Прости меня. Я забыл.» Он закинул все в свой шкаф.
«Я вернусь через пять секунд. Ничего, если ты останешься одна?»
«Конечно. Я в порядке.» Но я не в порядке. Сосредоточившись на самых любимых атлетов Питера, я замерла на месте, где проснулась. Изучая лица Майкла Джордана, Уейна Гретцки, Лионеля Месси, Александра Овечкина и Коби Брайанта, я пыталась думать о чем-то другом, но не об одном из моих братьев, колющем другого вилкой и о моем кошмаре. Но я только и думала о моих братья, колющих друг друга вилкой, и о моем кошмаре.