Научиться не тонуть
Шрифт:
«Спасибо,» прошептала я, чувствуя себе уже чуть лучше.
«Всегда рада помочь,» сказала Дреа, тяжело вздохнув и полностью погрузившись в воду.
Она вновь всплыла, когда задул холодный ветер.
«Мама и Тетя Т запланировали пир на вечер. Нам пора возвращаться.»
Закутавшись в сырые полотенца, мы побежали вверх по ступенькам, побежали от холода, жуткой темноты и усиливающегося ветра. Мы влетели через заднюю дверь, и ветер захлопнул ее за нами.
В безопасности и в тепле, удивляясь тому, как безопаснее казалось за оконной рамой, я посмотрела вниз на берег, через поле травы, которую придавливало к земле с каждым порывом ветра. Она вновь выпрямлялась,
На следующее утро ветер полностью прекратился, оставив стоявшую траву, ветки пальм с их царственными изгибами, но несколько можжевельников у края травы все еще были наклонены, их ветки тянулись к океану, кажась старыми и уставшими, меняющими всю свою жизнь из-за ветра. Наклоненные, неизменно.
Если Люк и его действия – ветер, то что тогда я? Гордая трава, царственные пальмы? Или неизменно наклоненное дерево?
«Мам, надеюсь я попаду в Papperdine. Я действительно хочу жить на пляже,» сказала Дреа, выглянув из окна машин, будто пытаясь в последний раз взглянуть на океан, пока наш выходной не закончился. Я тоже оглянулась, но в темноте я видела всего лишь черную яму.
«Будто я этого не знаю,» согласилась мама Дреи. С облачного небо пошел дождь.
Моя улыбка пропала. За входной мы поплавали и поиграли в настольные игры, и смотрели девчачьи фильмы, где все было так весело и драматично, что это все заставило меня забыть о моих проблемах. Я спала каждую ночь. Ни одного плохого сна. Я даже заснула, лежа на животе. Я забыла о доме. Забыла о Люке. И Питере. И моих родителях.
Радио передавало снегопад в горах. «Только в Калифорнии,» сказала мама Дреи, подняв брови и посмотрев на часы. Мы уже ехали больше часа; мы ехали дальше.
Когда мы ехали по горам, идущий дождь превратился в снег.
Снегоочистители ехали вверх и вниз по дорогам, создавая грязные сугробы, которые становились все выше. Даже с полным приводом, мы медленно двигались по дороге, снег шел теперь быстро. Снегоочиститель свернул на мою улицу, создавая с каждой стороны сугробы как минимум в три фута высотой. Мама Дреи медленно ехала по односторонней снежной впадине. Мы остановились напротив моего дома.
«Воу. Кажется, никто не чистил твою дорожку сегодня, Клэр,» сказала Миссис П. «Тебе нужна помощь, чтобы дойти? Хочешь вместо этого поехать к нам домой?»
Да. Я хочу к вам домой навсегда, было то, о чем я подумала, но я сказала, «Я доберусь.»
«У тебя есть твои ключи?»
«Ага,» сказала я, проверив. Затем взяла мою сумку, перекинула каждую ручку через плече, как рюкзак. Прыгнула в снег, погрузилась по колено. Это будет сложнее, чем я думала.
Посмотрев вперед, я почувствовала себя ужасно за то, что приходилось пробираться через свежий снег. Он такой красивый. Неприкосновенный, гладкий, идеальный.
«Клэр, это ты?» Мама открыла дверь. «Что ты делаешь там, просто стоя? Ты замерзнешь. Заходи.»
Я пробралась через снег к маме, разрушая идеал.
Мамин яростный огонь идеально обогревал комнату. Ее стул указывал на выему, где только что было ее тело, горячий кофе и газета были отложены в сторону. Обстановка была уютной, теплой. На самом деле, это дало мне желание взять книгу и читать рядом с ней, в некой приятной тишине.
Питер присоединился к нам в гостиной, наблюдая за игрой Lakers – Suns. Мама достала свои тряпки для полировки и выложила их на своем столе. Она пошла на кухню и принесла
Папа пришел с улицы, весь покрытый снегом. «Мне повезло, что я добрался до дома сегодня. Не возможно,» сказал он Маме, «не возможно, что дороги расчистят к завтра. Извини.» Он приобнял ее, затем добавил, «Не думаю, что мы сможем поехать в суд.»
Я совсем забыла. Совсем и полностью. В моем тумане от выходных с Дреей и Миссис П мой разум совсем отдалился от моей реальности. Включая суд Люка.
Мама издала жалобный и тихий стон. Она выглядела так, будто она собиралась заплакать. Но вместо этого она вынула кристальную снежинку из воды, аккуратно положила ее на ткань для полировки и сказала каким-то оптимистичным голосом, «Этот снегопад не может иди всю неделю. Я уверена, что мы сможем приехать хотя бы к вердикту.» Она повесила снежинку обратно, оставив остальные украшения не отполированными. Она оставит их, просто на всякий случай.
Но снегопад продолжался. Мы сваливали снег в кучи все выше и выше, пока, не выглянув из окна, не увидели сплошную пелену белого. Школу отменяли день за днем.
Во вторник наш интернет, телевидение, телефон и домашний телефон – все выключилось. Скелет тыкал в севшие телефоны и компьютер. Напоминая нам, что наше соединение с Люком и его адвокатом совершенно пропало. Я вытащила каждый кусочек остатков пряжи, вязала квадратики ярких цветов, пока мои пальцы не горели.
В среду выключилось электричество. Я наблюдала за тем, как температура в моем аквариуме снижается градус за градусом. Придумав себе новую миссию спасти жизнь моим рыбам, я обвернула одеяльцами стекло и добавила в аквариум пакетик теплой воды, которую я разогрела на огне, и обновляла ее каждые пару часов. Это дало мне над чем поработать, над чем подумать, кроме как о суде Люка.
Пока я сосредоточилась на согревании моих рыб, Мама и Папа помещали снег в холодильник и морозильник, чтобы охлаждать еду. Затем они вытащили все наши настольные игры, настаивая на том, что будет весело. У нас не было возможностей узнать что-либо о суде Люка; телефоны не работал, несмотря на то, что Мама навязчиво поднимала трубку каждые пятнадцать минут. Мы даже не знали был ли этот снегопад таким же сильным в часе езды от сюда и в пятнадцати градусов теплее, чтобы отложить суд. Никто не говорил ни слова об этом, но Мама полировала серебряную звезду при свете свечей, пока я вязала квадратики, медленно создавая новое одеяльце. Той ночью мы все постелили наши одеяла и подушки в гостиной. Было удобнее спать у огня.
В четверг замерз водопровод. Мама таила воду в горшках на огне. Мы ели хот-доги и зефир на ужин уже вторую ночь подряд. Скелет стучал пальцами по Маминым украшениям так, что серебряный язычок колокольчика и молоточек ударяли по хрупким кристаллам вновь и вновь. Этот звонкий звон заставлял меня уйти из гостиной в мою холодную комнату. Благодаря фонарику я видела, что мои рыбы страдаю, но они все еще живы.
В пятницу утром Питер и я не могли уже ни секунды находится внутри, так что мы вышли на улицу, чтобы почистить вместе дорожку. Мы сдались через пятнадцать минуть и прислонились спинами к дому, хоть как-то спрятавшись под карнизом над нами, наблюдая за падающим снегом.