Научно-практический комментарий решений Европейского Суда по правам человека по жалобам граждан Российской Федерации
Шрифт:
Аналогичная по содержанию жалоба, рассмотренная в 2013 г., как видно, рассматривалась принципиально на компромиссной (как со стороны российских властей, так и со стороны ЕСПЧ) основе, учитывая, что ЕСПЧ признал ситуацию, существовавшую на период, относящийся к обстоятельствам дела, в Чеченской Республике, требующей принятия исключительных мер от государства по восстановлению контроля в республике и подавлению деятельности незаконных вооруженных формирований, и оправдал применение в этот период военной авиации, снаряженной тяжелым штурмовым оружием. В свою очередь Российская Федерация признала факт нарушения статьи 2 ЕКПЧ в материально-правовом и процессуальном аспектах. Это дает основания предполагать, что аргументы, не нашедшие поддержки суда, впоследствии не используются государством или модернизируются по содержанию, что позволяет достичь определенного компромисса.
Негативным обстоятельством, в свою очередь, можно назвать неизжитую практику засекречивания результатов резонансных расследований и наличие законодательно закрепленной возможности проводить проверку обстоятельств
Постановление от 21.06.2016 по делу «Ибрагим Цечоев против Российской Федерации» (жалоба № 18011/12) 31
Обстоятельства дела: заявитель обжаловал отсутствие эффективного расследования насильственного исчезновения его брата, похищенного неустановленными лицами на территории Республики Ингушетия в 2012 г. По словам очевидцев, на водонасосную станцию, где находился брат заявителя и еще трое рабочих, ворвалась вооруженная группа людей в камуфляжной одежде, скрывающих лица. Под угрозой применения автоматического оружия эти люди вывели брата заявителя из помещения и увезли в неизвестном направлении, а остальных рабочих связали и оставили там.
31
Европейский Суд по правам человека (Третья секция). Дело «Ибрагим Цечоев (Ibragim Tsechoyev) против Российской Федерации» (жалоба № 18011/12): постановление Суда, Страсбург, 21 июня 2016 г. [электронный ресурс]. – URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=479715#014486902631406728 (дата обращения: 19.05.2019).
Позиция суда: Суд признал жалобу приемлемой. Основным аргументом представителей властей был довод о непричастности представителей государства к этим действиям (свидетели не указали на принадлежность похитителей к сотрудникам правоохранительных органов или военнослужащих, никаких контртеррористических мероприятий в этом районе Ингушетии, а также на прилегающих территориях Чеченской Республики не проводилось, сам заявитель не был очевидцем похищения).
Суд учел, что расследование по делу проводилось почти три года, и следователями отрабатывалось четыре версии, в том числе, инсценировка похищения, осуществление похищения членами диверсионной группы, задержание брата заявителя сотрудниками спецслужб, похищение по мотиву кровной мести. Доказательств того, что он был убит, получено не было. При этом заявитель в своих жалобах, рассмотренных в ходе расследования органами прокуратуры и судом, не выражал однозначно мнения о том, что брата нет в живых.
Решение суда: Суд не признал нарушения ст. 2 ЕКПЧ в материально-правовом аспекте, поскольку согласился с представителями российских властей в том, что доказательства причастности к похищению брата заявителя сотрудников спецслужб отсутствуют. Однако нарушение ст. 2 ЕКПЧ в процессуальном аспекте было признано, поскольку на первоначальном этапе расследования не были процессуально закреплены важные доказательства (в том числе, не получены записи с камер видеонаблюдения). Заявителю была присуждена компенсация морального вреда в сумме 20 тыс. евро.
Позитивные и негативные последствия принятия решения: постановленное решение – одно из многих, связанных с неэффективным расследованием насильственных исчезновений. В качестве положительного аспекта можно отметить, что следственная работа все же стала более тщательной (по данному делу проверялись четыре версии, заявитель уведомлялся о ходе расследования). Иными словами, часть проблем, указанных в других постановлениях ЕСПЧ с такой же фабулой, получила решение (для сравнения, в постановлениях, исследующих обстоятельства, происходившие в 1999–2002 гг., представители российских властей не приводили таких аргументов, ограничиваясь отрицанием причастности к похищению людей сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих (например, постановление по делу «Дудаева против Российской Федерации» от 08.12.2015 32 )). В то же время ЕСПЧ еще раз обратился к понятию эффективного официального расследования, критерии которого он неоднократно обозначал в различных постановлениях (например, постановления: по делу «Армани Да Силва (Armani Da Silva) против Соединенного Королевства (жалоба 5878/08) от 30 марта 2016 г.; по делу «Писари (Pisari) против Молдовы и России» (жалоба 42139/12) от 19 октября 2015 года, по делу «Мустафа Тунч и Феджире Тунч (Mustafa Tunc and Fecire Tunc) против Турции» (жалоба № 24014/05) от 14 апреля 2015 г. и др.), признавая позитивным обязательством государства обязанность провести в определенной форме эффективное официальное расследование. Выполнение этого обязательства являлось бы основанием признания отсутствия нарушения статьи 2 ЕКПЧ в процессуальном аспекте.
32
Европейский Суд по правам человека (Третья секция). Дело «Дудаева (Dudayeva) против Российской Федерации» (жалоба № 67437/09): постановление Суда, Страсбург, 8 декабря 2015 г. [электронный
Как негативное обстоятельство можно оценить сохраняющийся достаточно высокий уровень террористической угрозы в регионах Северного Кавказа, вследствие чего возможны различные трагические ситуации с участием гражданского населения. Деятельность диверсионных групп, хотя и достаточно тщательно расследуется, до настоящего времени пресечена не в полном объеме. Выбор средств для проведения контртеррористических мероприятий не всегда одобрительно воспринимается жителями населенных пунктов, жалующихся на излишне жесткие действия сотрудников правоохранительных органов.
Постановление от 20.12.2011 по делу «Финогенов и другие против Российской Федерации» (жалоба № 18299/03) 33
Обстоятельства дела: Заявители (в общей сложности 64 человека) являлись родственниками лиц, погибших во время захвата заложников в театральном центре на Дубровке в Москве в октябре 2002 г. (а некоторые были заложниками, т. е. находились на территории центра и дали показания о происходивших там событиях). По настоящему делу ими обжаловалось нарушение ст. 2 ЕКПЧ в материально-правовом и процессуальном аспектах. В том числе, они утверждали, что власти применили чрезмерную силу, в результате чего погибло большое количество людей, а выжившим были нанесены серьезные психологические травмы. Кроме того, по версии заявителей, имелись недостатки в планировании спасательной операции, что не позволило минимизировать вред, причиненный заложникам. В том числе, эвакуация из здания проводилась хаотично, многие люди провели длительное время на улице в условиях низкой температуры.
33
Европейский Суд по правам человека (Первая секция). Дело «Финогенов и другие (Finogenov and Others) против Российской Федерации» (жалобы №№18299/03 и 27311/03): постановление Суда, Страсбург, 20 декабря 2011 г. [электронный ресурс]. – URL http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=277781#07167305085751932 (дата обращения: 11.04.2019).
Аргументы представителей российских властей сводились к тому, что в убийстве заложников виновны террористы; перед началом операции по освобождению поступила информация о минировании здания, поэтому действия спецслужб были направлены на ликвидацию террористов; в ходе расследования был установлен пособник, передававший информацию об обстановке вокруг здании центра и о расположении групп сотрудников правоохранительных органов. Кроме того, были проведены подготовительные действия по дальнейшему оказанию медицинской помощи заложникам (вокруг здания дежурило пять экипажей «скорой помощи» и специальный медицинский автобус, в ближайшем стационаре были зарезервированы койкоместа, другие больницы работали в режиме чрезвычайно ситуации). При наличии реальной угрозы массовой гибели заложников штурм признавался оправданным.
Позиция суда: жалоба была признана приемлемой. Суд внимательно исследовал то обстоятельство, что перед началом спасательной операции через вентиляционную систему в здание был пущен газ наркотического действия. Благодаря этому, находившиеся в здании террористы потеряли сознание, после чего был произведен штурм здания, и все они были застрелены. В то же время, пострадало большое количество заложников; погибло 129 человек, однако причинная связь между их смертью и использованием газа была установлена не во всех случаях.
Суд оценил доводы заявителей в части отсутствия информации о пострадавших, их именах и местах госпитализации. Кроме того, он учел показания сотрудников МЧС и медицинских работников о том, что о применении газа и его свойствах они не были осведомлены, и это повлияло на эффективность оказания медицинской помощи. Из этих показаний следовало также, что специальная координация действий по эвакуации пострадавших на месте событий не велась.
Суд учел, что Федеральный закон «О борьбе с терроризмом», действовавший в период описываемых событий, разрешал в ходе антитеррористических мероприятий применять как оружие, так и иные материально-технические средства. Сопоставив его нормы с Основными принципами применения силы и огнестрельного оружия сотрудниками правоохранительных органов, утвержденными конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями в 1990 г., он обратил внимание на то, что этот документ возлагает на государство обязанность минимизировать риск нанесения ущерба посторонним лицам. Суд не смог оценить доводы властей относительно реальности угрозы взрыва здания, поскольку документы, содержащие эти сведения, были уничтожены, и это обстоятельство российскими властями не оспаривалось. В то же время, неразглашение состава газа, примененного во время спасательной операции, суд признал законным, а сам газ отнес в большей степени к «несмертоносному оружию, временно выводящему из строя». Исходя из этого, суд отошел от стандарта «абсолютной необходимости», на основании которого в его прецедентной практике обычно оценивается законность и обоснованность применения таких средств, которые с высокой степенью неизбежности могут влечь за собой летальный исход. При этом он признал, что использование газа ускорило освобождение заложников.