Научу тебя плохому
Шрифт:
— Марк, подожди, Марк.
— Что, малыш? Не бойся, я не…
— Твоя рука.
— Это все, что тебя волнует? — он снова расплывается в широченной улыбке.
И чему только радуется? Я ведь вполне серьезно беспокоюсь и далеко не без причин. Мы за сегодня дважды его ладонь перевязывали, а он опять за свое.
— Я серьезно.
— Я тоже, Есь. Детка, ты только кончила, мой член упирается в твой живот, и тебя волнует моя рука? Серьезно? — он начинает посмеиваться, сначала тихо, даже сдерживаться пытается, а потом начинает ржать в голос.
И мне
— Дурак, — все, что мне удается из себя выдавить. Молодец, Еська, пять тебе за смекалку.
Марк, продолжая смеяться, опускает меня на поддон и, немного успокоившись, целует в лоб.
— Ты у меня еще такой ребенок, Еся.
Я не отвечаю, мне даже возразить нечего. Я ведь действительно себя, как ребенок веду. Глупости какие-то из меня лезут. Лучше, пожалуй, просто молчать.
— А насчет твоего вопроса, — отсмеявшись и приняв серьезный вид, продолжает Марк, — я тебя хочу, Еся.
Я уже собираюсь открыть рот, но Марк выставляет перед моим лицом указательный палец, таким образом заставляя меня замолчать.
— Я сейчас не о том, Есь.
— А о чем?
— Давай просто помоемся, и пойдем спать, ну или фильм посмотрим, — он меняет тему, и потянувшись к полке, берет с нее гель для душа, после чего уменьшает напор льющейся из лейки воды.
Я все это время молча наблюдаю за его действиями. Вот он открывает бутылочку с гелем, вот он тянется к небольшому крючку, на котором висит мочалка. Намочив мочалку и выдавив на нее гель, он убирает бутылочку на полку и переводит на меня свой сверкающий взгляд.
— Она новая практически, не побрезгуешь? — спрашивает вполне серьезно, а мне улыбнуться хочется.
— Твой бинт, он совсем промок, — напоминаю зачем-то, словно это для Марка не очевидно.
— Черт с ним, иди сюда.
Он снова притягивает меня к себе. Легкими движениями разворачивает меня к себе спиной и осторожно проводит мочалкой по шее, спускается ниже к плечам. Пальцами свободной руки касается груди и мое тело будто током прошибает. Я выгибаюсь в спине, совершенно не контролируя собственное тело. Откидываюсь на грудь Марка, прикрываю глаза и просто чувствую. Потом обязательно наступит откат, но сейчас мне так хочется ощущать на себе прикосновения теплых рук.
— Маленькая моя, ты не представляешь, какая ты сейчас красивая.
Я слышу рядом тихий шепот. Марк продолжает водить мочалкой по моему телу. Так осторожно, нежно, словно боится причинить боль. Никогда в жизни мне не было так приятно, так хорошо и спокойно.
— Нравится? — проносится рядом с ухом.
Марк заканчивает манипуляции с мочалкой, промывает ее под струей воды и убирает на место и вновь увеличивает напор воды. Тепалые мужские ладони медленно скользят по моему телу, огладив и размяв плечи, спускаются ниже, накрывают грудь и несильно ее сжимают. С моих губ невольно срывается несдержанный стон. Я совершенно точно сошла с ума, но не хочу, чтобы происходящее заканчивалось.
Однако вопреки моим желаниям, Марк внезапно останавливается.
— Думаю, нам пора заканчивать водные процедуры, — произносит рядом с моим ухом.
— Почему? — поняв, что сказала, я тут же прикусываю язык.
Марк только хмыкает в ответ и начинает тихо посмеиваться.
Он быстро ополаскивается, снимает с руки промокшую насквозь повязку, под которой, на удивление, совсем нет крови, после чего выключает воду и отодвигает перегородку.
Из кабинки он выходит первым. Шлепая босыми ногами, подходит к висящим на крючках полотенцам, быстро обтирается одним и вешает его обратно. Кажется, нагота его совершенно не смущает, потому что одеваться он, очевидно, не собирается. Вместо этого берет второе полотенце — теперь уже мое — и возвращается к душевой кабинке. Я все это время наблюдаю за действиями Марка, не спеша выходить.
— Опять будешь грузиться? — спрашивает вполне серьезно, а я отрицательно мотаю головой.
Буду, конечно, но ему говорить об этом не стану. Незачем.
— Иди ко мне, — произносит хрипло.
Я делаю, как он говорит, подхожу ближе и собираюсь уже выйти из кабинки, когда Марка меня останавливает.
— Нет уж, — он накидывает мне на плечи большое банное полотенце и прежде, чем я успеваю среагировать, подхватывает меня на руки. Опять!
— Я умею ходить.
— Я знаю, — он снова улыбается, — но после душа, босая по холодному полу ты не пойдешь.
— Но ты же ходишь.
— Мне можно, — он подмигивает и двигается к выходу из ванной, а у меня пропадает всякое желание спорить.
После того, что я ему позволила, оказаться у него на руках — не самое страшное.
Так я думаю ровно до тех пор, пока Марк, миновав дверь моей комнаты, не вносит меня в свою спальню. Посреди комнаты он ставит меня на мягкий, ворсистый ковер.
— Это не моя спальня.
— Есь, ты правда думаешь, что после всего я позволю тебе спать отдельно?
Он снимает с моих плеч полотенце, обтирает меня на сухо, правда, ненадолго, потому что с намокших волос все еще капает вода. Я забираю полотенце, собираясь промокнуть волосы, но внезапно понимаю, что стою совершенно голая посреди чужой спальни. Руки сами тянутся прикрыть обнаженные участки тела. Глупо, конечно, но почему-то мне становится неловко. Видно дурман, под влиянием которого я оказалась, постепенно начинает рассеиваться. Марк, конечно, мое смятение замечает. Ничего не говоря, он подходит к своему шкафу, достает из него свою большую футболку, и вернувшись ко мне, все также молча протягивает мне свою вещь.
— У меня своя одежда есть, — зачем я вообще это говорю?
— Надевай, — командует в своей привычной манере и забирает у меня полотенце, — давай я подержу.
Я быстро натягиваю на себя его футболку, которая мне чуть ли не до колен достает и больше напоминает ночнушку. Марк возвращает мне полотенце и пока я вытираю волосы, снова идет к шкафу, выдвигает один из ящиков, достает из него белье и быстро надевает.
— Или я тебе без них больше нравлюсь? — спрашивает шутливо, заметив мой пристальный взгляд.