Наука и психическое здоровье (книга 2)
Шрифт:
Другое интересное применение осознанности абстрагирования касается нашего отношения к деньгам, акциям, бумагам о собственности, . Деньги представляют собой символ для всех человеческих времясвязывающих характеристик. У животных нет денег. Без сомнения, пчела может производить мед, но ее продукты не являются источником богатства, до тех пор пока они не попадут в руки человека. Деньги нельзя съесть, в них нельзя жить. Они ни к чему, если другой человек отказывается их принимать. М.п реальность в основе символов обнаруживается в человеческих соглашениях. Ценность символа является характеристикой доктринальной. Дружок не различает разных порядков абстрагирования. Когда мы его копируем, мы поклоняемся самому символу. «Мы верим в золото» становится нашим девизом, со всеми его отождествлениями и разрушительными последствиями. Иванов не должен
4 In gold we trust. Намек на надпись на долларах США: In God We Trust. –OM.
Мы видим совершенно глупое стремление накопить символы, которые сами по себе ничего не стоят, при разрушении «умственных» и «моральных» ценностей, которые скрыты за этими символами. Ибо бесполезно быть «владельцем» семантически несбалансированного мира. Такое обладание – это иллюзия, как бы стабильно она не выглядела на бумаге. Коммерциализм, как система убеждений – это глупость того же порядка. Однажды даже экономисты, банкиры и торговцы поймут, что такие «непрактичные» работы, как, например, данная, по структуре и с.р. , приведут к пересмотру стандартов оценки и будут напрямую способствовать стабилизации экономической системы. Тем временем, в своем невежестве, они делают все возможное для того, чтобы экономическая система оставалась ненаучной и, вследствие этого, несбалансированной. История ясно демонстрирует, как правители в общем делали жизнь невыносимой для всего остального человечества, и к каким кровавым результатам это все привело. С момента завершения Мировой войны определенные условия становятся все более и более тяжелыми, и инфантильные и животноподобные системы фантастическим образом вгоняют нас во все новые и новые катастрофы. Произойдут ли эти катастрофы в реальности, неизвестное будущее решит; один аспект этой неизвестности, один факт остается определенным; а именно, что это будет зависеть от того, сможет или нет наука овладеть областью самого человека; я надеюсь, что сможет, однако слепые силы отождествления настолько сильны и могущественны, что, возможно, надежда на это слишком преждевременна. Возможно, этого уровня сможет достичь новая раса, после того, как вымрем мы, за исключением немногих экземпляров, которых будут показывать в музеях.
Проблемы детерминизма5 и индетерминизма не являются чисто «академическими», они влияют в огромной степени на наши теории и наше поведение, и по этой причине являются фундаментальными для нашего приспособления. Исторически наука использовала детерминизм двух- или трехзначной разновидности, который лишь недавно, в случае новейшей квантовой механики, оказался недостаточным. Отсутствие формулировки -значной семантики, необходимой для -значного детерминизма, похоже, говорит о том, что даже наука склонна дрейфовать в направлении индетерминизма – и эта тенденция множеству ученых представляется загадочной и неблагоприятной.
Различные «этики» и «морали» воевали с детерминизмом на протяжении всего нашего прошлого на том основании, что в детерминированном мире все «морали» и «этики» были бы невозможны. Если человек обязан поступать так или иначе, то, говорят нам, он не несет за это никакой ответственности. Они говорят о том, что результатом были бы нежелательные вольности, забывая о том, что детерминизм подразумевает полную противоположность вольностей.
Мы уже ознакомились с такими явлениями, как инфантильная самовлюбленность и уверенность в собственной важности. Эти инфантильные характеристики не только сформировали наши семантические настроения, но также и наши «научные» теории. Иванов и эта крохотная планета во многих отношениях постулировались как центр данной вселенной. Научные открытия показали, что подобные утверждения не соответствуют наблюдаемым фактам, и Иванов был смещен из этого примитивного, продиктованного инфантильным самолюбованием положения. Польский астроном Коперник был первым, кто стал автором этого грубого шока. Эта крохотная планета перестала быть «центром всей вселенной». Следующим пришел Дарвин, с еще одним шоком для такой вот инфантильной гордости.
5Детерминизм, филос. учение о воле как целиком определяемой внутренними психологическими причинами и внешними обстоятельствами, причем нет места так наз. свободе воли. (Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона) –ОМ.
6Индетерминизм,
Иванов оказался вовсе не каким-то «особым существом», он оказался членом общего ряда живых форм, среди которых никто не был «особым творением». И наконец, Фрейд разработал понятие о том, что даже в семантических процессах превалирует детерминизм. Все наши действия, психо-логические и семантические состояния. , имеют совершенно определенные сознательные и бессознательные психофизиологические «причины», которые нас активируют.
Инфантильное общество с большим трудом отказывается от своих приятных иллюзий, и эти три человека, соответственно, страдали от преследований, критики и грубых нападок и ненависти со стороны слишком многих.
Текущая ситуация может казаться чрезвычайно сложной, поскольку наука открывает факты, которые вроде бы ведут к «нежелательному» индетерминизму в науке, и к детерминизму в «умственных» процессах. Читатель на данный момент, я надеюсь, осознает, что оба эти «нежелательных» результата являются нежелательными только из-за отождествления и смешивания порядков абстракций, которые приводят к присвоению ненадлежащей общности и уникальности А двух- и трехзначной «логике». Но как только мы осознаем, что в A – значной более общей системе двух и трехзначные аспекты являются лишь частными случаями, которые относятся к некоторым случаям, но не ко всем, все наши трудности пропадают. С A структурной точки зрения мы также понимаем, что -значный детерминизм становится необходимостью для наших с.р в поиске и сопоставлении структур.
В результате представляется, что проблема детерминизма и индетерминизма является главным образом не проблемой внешнего мира, а просто одной из наших с.р, противопоставлением невежества и «знания». Отказываясь от элементализма и отождествления, мы прекращаем спорить на тему «является ли мир предопределенным или нет». ; но если посредством анализа мы обнаруживаем, какая семантика подходит лучше, структурно соответствуя фактам и нашим способностям к абстракции. Результаты, которых мы достигли, не являются принципиально новыми, однако при этом исключается семантический конфликт.
Наука ставит акцент на детерминизм вследствие структуры и функции нашей нервной системы. Мы не можем не сохранить -значный детерминизм, шаг за шагом восстанавливая отсутствующие звенья в структурной приспособленности нашего языка к структуре данных, получаемых на опыте.
Еще раз повторимся, что прежние проблемы «детерминизма» в общем являлись следствием элементализма и отождествления, а также полного непонимания роли структуры. Как только эти нежелательные недостатки устранены, созданные ими искусственные проблемы также улаживаются сами собой. Структурные соображения ясно показывают, что детерминизм является нейрологической необходимостью. Если эмпирические факты приводят к лингвистическому индетерминизму, это является несомненным признаком того, что использованный при этом язык не является структурно подобным структуре мира вокруг нас, и что нам требуется просто создать язык с другой структурой. Подобный детерминизм является существенным условием для поиска структуры, и от него невозможно отказаться.
Следует ли нам, соответственно, сохранять установку на детерминизм в наших «умственных» процессах? Достаточно ли серьезны возражения «морально-этического» характера для того, чтобы вынудить нас восстановить в наших семантических установках прежний структурно некорректный «индетерминизм»?
Во-первых, давайте вспомним факты. В наших прежних эл и инфантильных установках с отождествлением мы анализировали ребенка и взрослого как нечто изолированное одно от другого. Детерминизм применялся к подобному выдуманному несуществующему индивидууму, и далее следовали прежние объектифицированные и эл рассуждения. Если кто-либо имеет желание оспорить вышеприведенное утверждение, пусть попробует выполнить эксперимент, и сразу же после рождения «полностью» изолирует ребенка. Обнаружится, что с человеческим ребенком это сделать невозможно, не уничтожив его. Соответственно, прежние рассуждения относились к структурно выдуманным условиям. Факты состоят в том, что младенец с самого начала подвержен отношениям, построенным на семантике, на структуре языка, доктринах, понимании, знании, установках, метафизике. , своих родителей или опекунов, которые и формируют его семантические реакции.